«Современный человек в своей религиозной жизни больше не способен воспринимать в качестве непосредственных истин высказывания о существовании Б-га, о душе, о чудесах или возвещенном пророками грядущем... Отныне для современного религиозного сознания та идея, что Писание содержит Слово Б-жье, но не является этим Словом, разрушает всего лишь наивное представление об Откровении. Она не способна дискредитировать текст, где иудей ищет Слово, располагая для этого гораздо большими средствами, чем мог подумать Спиноза. Богословские формулировки иудейской традиции заключают в себе долговременный внутренний опыт. Талмуд и раввинистическая литература – это не фольклор и не «чисто человеческое изобретение», как полагал Спиноза, и не способ заключить Библию в рамки сиюминутной философской системы либо привнести логический порядок в напластования иудейской истории. Они обобщают тысячелетнее усилие по преодолению буквального смысла текста, его видимой догматики, чтобы пробиться к чисто духовной истине даже в тех местах Писания, которые именуются историческими, ритуальными, церемониальными или повествующими о чудесах. Предприятие беспрецедентное по своей масштабности и трезвости, но осуществляется оно, исходя из самой буквы текста – буквы необычной, ибо она взывает к такому усилию и питает его»

(из статьи Э. Левинаса «Повиновение, но не рабство»[1]).

Программа заочного еврейского образования «Лимудим» создана Институтом изучения иудаизма в СНГ (Институтом Штейнзальца) для тех, кто стремится самостоятельно ознакомиться с еврейскими источниками и традиционными методами их изучения, а также для учителей еврейских школ. В рамках программы разработан курс «Агада в Талмуде», в основу которого легли избранные агадические фрагменты Вавилонского Талмуда.

Важной особенностью курса является прямое обращение к источникам. Предполагается на примере анализа нескольких фрагментов выработать элементарные навыки работы с переводом талмудического текста, умение выявлять его структуру и реконструировать идеи. Кроме того, нам хотелось бы дать некое общее представление об особенностях талмудической литературы.

Вводная часть содержит тот минимум информации, который необходим для понимания материалов курса: некоторые исторические сведения о развитии Устной Торы, краткое описание корпуса талмудической литературы, перечень основных понятий и описывает подход, используемый нами на протяжении всего курса.

Талмудическая литература[2] занимает особое место в еврейской культуре. Не будет ошибкой сказать, что именно талмудические тексты определяют лицо иудаизма и только сквозь их призму его можно по-настоящему разглядеть. Вместе с тем, эта литература обладает целым рядом особенностей, которые затрудняют ее восприятие для человека, воспитанного в рамках западной культуры.

Они во многом объясняются тем, что талмудическая литература не является «литературой» в обычном смысле этого слова. Во-первых, талмудические тексты, в принципе, не должны были быть записаны, ибо принадлежат передаваемой изустно традиции. Во-вторых, они предназначены не для чтения, но, являясь частью Устной Торы, служат основой ее изучения.

Согласно общепринятому в иудаизме взгляду, Моше (в русской традиции – Моисей) получил на горе Синай не только Письменную Тору, но и Устную. Вот что пишет по этому поводу Рамбам
(р. Моше б. Маймон, 1135-1204) в предисловии к своему ѓалахическому кодексу «Мишнэ Тора»:

Далее Рамбам описывает, как передавалась Устная Тора от Моше до эпохи геоним, используя известный фрагмент Мишны[*] (начало трактата «Авот»):

После Антигноса начался период, когда во главе народа стояли двое мудрецов, он называется периодом «парного правления». В трактате «Авот» упоминаются пять таких пар (зугот), последняя из которых – Ѓилель и Шамай (I в. до н. э. – I в. н. э.). Затем приводятся высказывания мудрецов эпохи танаим* (конец I – начало III вв.). Говоря о передаче Торы из поколения в поколение на протяжении всего этого периода, трактат «Авот» подразумевает цепь передачи устного учения, которое не подлежало записи.

В чем смысл наличия Устной Торы наряду с Письменной? Согласно Рамбаму, Устная Тора – объяснение Письменной. Необходимость такового обусловлена тем, что Тора – не абстрактное учение, а указание, которое должно определять жизнь избранного народа на протяжении всех поколений. По большому счету, Устная Тора призвана устанавливать соответствие между Письменной Торой и постоянно изменяющейся действительностью. Именно Устная Тора детализирует предписания и запреты, разрабатывает законы повседневной жизни, находит способы репрезентации идей, заложенных в Торе Письменной. Однако необходимость объяснения Письменной Торы (как и всякого текста) проявляется и на самом элементарном уровне. Вот что об этом говорится в Талмуде («Шабат», 31а):

Устную Тору, как мы уже отмечали, было запрещено записывать. В свете указанной выше роли Устной Торы – корреляция между Письменной Торой и меняющейся реальностью – несложно понять смысл этого запрета: в отличие от зафиксированного текста, устное учение обладает достаточной гибкостью, чтобы соответствовать трансформирующейся действительности. Кроме того, запрет на запись устной традиции можно объяснить и тем, что письменный текст лишен всех тех нюансов, которыми насыщено общение учителя с учеником, когда знание передается не только на дискурсивном уровне и с учетом индивидуальных способностей каждого. Вот что говорится об этом запрете в самих талмудических источниках.

Согласно толкованию р. Йоханана, именно Устная Тора является главной составляющей завета, данного Б-гом народу Израиля. Мысль о том, что Устная Тора – залог избранности евреев, выражена еще более заостренно в другом источнике:

И все же, несмотря на глубокий смысл запрета записывать Устную Тору, он был нарушен в конце эпохи танаим. Раби Йеѓуда ѓа-Наси (умер в 222 г.), полагая, что указанный запрет может быть нарушен перед лицом опасности забвения Учения, составил на основе высказываний мудрецов предыдущих поколений компендиум[6] Устной Торы, который получил название «Мишна». С этого момента мы можем говорить о таком парадоксальном явлении, как литература Устной Торы. Ниже мы вкратце опишем возникший к VIII в. корпус этой литературы, называемой также талмудической. Но прежде остановимся на разъяснении некоторых ключевых понятий.