РИВКА
(Из книги раввина А. Штейнзальца "Библейские образы")
Ривка фигурирует в Танахе лишь в нескольких эпизодах. Вначале она предстает
перед нами девушкой, набирающей воду из колодца, затем беременной женщиной,
беспокоящейся о будущем, и, наконец, – матерью, отправляющей своего уже
взрослого сына, Яакова, далеко от дома – в Падан-Арам. И каждая встреча
с ней показывает, что основные черты характера этой женщины – решительность,
абсолютная убежденность в правильности того, что она делает, и последовательность
на пути к достижению цели.
Уже в первом эпизоде («Брейшит», 24:15-28)
проявляется та манера поведения Ривки, которая будет характеризовать ее
на протяжении всей жизни: отсутствие притворства, прямота, умение правильно
оценить ситуацию и принять верное решение. Встречая Элиэзера, пришельца
из далекой страны, Ривка сразу же берет на себя немалый труд напоить его
верблюдов (24:22), а затем представляется
незнакомцу и гостеприимно приглашает его в дом своих родителей, где «и
сена, и корма много... и место для ночлега [есть]» (24:25),
еще не зная, кто этот незнакомец и какую роль он сыграет в ее жизни.
Эту способность принимать нужное решение и действовать в соответствии
с ним Ривка проявляет и позже, в гораздо более серьезной ситуации, когда
гость рассказывает, что он – слуга Авраѓама, посланный на поиски невесты
для Ицхака. Брат Ривки Лаван и отец Бетуэль в принципе готовы были выдать
ее за Ицхака, но уклонялись от прямого ответа, пытаясь отложить принятие
решения. Брат и мать говорили: «Пусть побудет с нами девица год или десяток
[месяцев]» (24:55). В конце концов
они решили: «Позовем девицу и спросим, [посмотрим], что она скажет» (24:57).
Родные проявили осторожность и осмотрительность, полагая, возможно, что
девушка смутится, испугается за свое будущее и ей потребуется время на
раздумье, что позволит им еще промедлить с решением. Однако Ривка, хотя
была еще очень молода, не колебалась. Она заявила, что готова отправиться
в путь с чужеземцем в далекую страну, в дом его господина, чувствуя, видимо,
что в этом – ее жизненная миссия.
Краткое повествование о первой встрече Ривки с Ицхаком раскрывает перед
нами еще одну особенность ее личности: способность к предвидению.
На долгом пути, пройденном Ривкой и Элиэзером, им встречались, очевидно,
немало мужчин, но только один из них, увиденный Ривкой, заставил ее обратиться
к Элиэзеру с вопросом: «Что там за человек идет по полю нам навстречу?»
(24:65) Она как будто сразу почувствовала,
что это и есть ее будущий муж, будто заранее знала, как он выглядит, и
предугадала свою роль в их совместной жизни.
Не от этой ли способности предвидеть будущее – и решительность Ривки,
так отличавшая ее от Ицхака? Ицхак всегда был пассивен, не испытывая,
по-видимому, даже потребности действовать самостоятельно; он всегда был
объектом действия – и в истории с жертвоприношением, когда, связанный,
покорно лежал на алтаре (22:1-18),
и в истории с женитьбой, и с благословением сыновей. На каждом этапе его
жизни за него решала и действовала сильная личность – вначале отец, а
затем жена. Ицхак же пребывал в постоянной неуверенности и колебаниях.
Ривка, не задумываясь, сама обращается ко Всевышнему, чтобы спросить,
что означает борьба, происходящая в ее чреве. Она не только не поручила
эту миссию мужу (25:22,23), но и
оставила полученное сообщение при себе, сделав соответствующие выводы.
Вместе с тем, несмотря на всю решительность и сильную волю, Ривка не стремилась
подчинить себе мужа или взять на себя то, что было его прерогативой. Она
любила Ицхака и, видимо, восхищалась им. Ривка понимала, что ее муж справедлив
и праведен и что его благословение имеет силу закона. Именно поэтому она
пошла на хитрость и сделала все, что могла, чтобы благословен был тот
сын, который заслуживал этого.
Ривка была мудрой женщиной. Она была способна, когда считала это необходимым,
пренебречь теми, кто стоял на избранном ею пути, – будь то родственники
или даже родители, – но никогда ее поведение не было деструктивным: она
просто делала то, что считала правильным, а затем отступала на второй
план.
Комментаторы считают, что все жены патриархов обладали даром предвидения,
превосходя в этом своих мужей. И действительно, во многих случаях поступки
Ривки не вытекают из оценки конкретной ситуации. Разумеется, она не пребывала
в состоянии предвидения постоянно – это были моменты озарения, возникновением
которых Рамбам объяснял феномен пророчества. Он описывал его как вспышку
молнии, освещающей путь. В этом смысле Ривка была феноменальной личностью.
Именно этот дар ясновидения, проявлявшийся во все решающие моменты ее
жизни, позволял ей принимать правильные решения.
Она знала, что должна напоить верблюдов Элиэзера, знала, что должна уйти
с этим чужеземцем, знала, что это ее судьба. Увидев Ицхака, она почувствовала,
что это именно тот человек, который ей предназначен, а вырастив сыновей,
знала, кто из них должен получить право первородства. В каждом случае
своего вмешательства в ход событий Ривка остро воспринимала не только
непосредственную ситуацию, но и будущее, хотя, как говорит Талмуд, не
всегда осознавала свое ясновидение.
Ключ к пониманию характера Ривки содержится и в отрывке, где указывается
ее происхождение: «...из Падан-Арама, дочь арамейца Бетуэля, сестра арамейца
Лавана…» (25:20). Это подчеркивание
семейных связей – чья она дочь, чья сестра и откуда родом – не случайно.
Перед нами – типичный случай вырождения семьи, которая, имея выдающихся
предков и прекрасные родственные связи, постепенно теряет свое достоинство.
Мы видим признаки этого, например, в молчаливости отца Ривки Бетуэля в
момент ее сватовства. Он как будто отстранился от ответственности и передал
роль главы семьи сыну Лавану – не лучшему ее представителю. В последующих
главах книги «Брейшит» мы снова встречаемся с Лаваном и узнаем о том,
как он поступал по отношению к Яакову, сыну Ривки.
Читая между строк библейского повествования, мы можем понять, что представляла
собой эта семья, от членов которой Ривка так разительно отличалась. В
то время как происходило сватовство Ривки, семья Бетуэля, видимо, еще
сохраняла что-то от своих внешних претензий на благопристойность, хотя
уже опускалась до нечестности, до мелочного обмана.
Из двух ветвей потомков Тераха ветвь Авраама описывается в Танахе как
значительная и мощная, тогда как другая ветвь, идущая от Нахора, приходит
в упадок. Лишь образ Ривки предстает как напоминание о славном прошлом.
Она выступает как носительница силы и женственности того корня, от которого
произошли патриархи. Только она оказалась здоровой личностью в больной
семье. Поэтому она сама должна была принять решение о своей судьбе: в
семье ей не на кого было полагаться. Она, по-видимому, с детства поняла,
что сама должна брать на себя ответственность, и эта решительность сохранилась
у нее на всю жизнь.
Ривка была полной противоположностью Ицхаку, выросшему в окружении людей,
которые заботились о нем и оберегали его от сложностей жизни. Его отец
и мать были аристократами духа и в то же время людьми смелыми и решительными;
у них были преданные слуги, всегда готовые прийти на помощь, и Ицхак мог
позволить себе некоторые колебания и даже ошибки. Эта особенность среды,
в которой вырос Ицхак, сказалась и в том, что он мало знал о мире зла:
ведь его личный мир был гармоничным и целостным. Ривка же выросла в иной
среде и рано познакомилась с обманом и лицемерием. Все это и обусловило
разное отношение Ривки и Ицхака к их сыновьям.
Ицхак не знал двойственности мира, не ведал, что не все на самом деле
так, как ему кажется. Ему была не свойственна подозрительность, потому
что он сам был человеком бесхитростным. Поэтому и в сыновьях своих он
не мог разобраться. Активный Эйсав был почтителен и добр к отцу, и это
Ицхак ценил в нем. Но Ривкато хорошо разбиралась в людях. Она видела и
другую сторону натуры Эйсава: он напоминал ей ее брата Лавана. В Танахе
не сказано, что Ривка не любила Эйсава; просто она была проницательна.
В отличие от Ицхака, который был в полном смысле слова тем, кого всегда
приносят в жертву, – человек не от мира сего, – Ривка была прагматична
и решительна. Она предстает перед нами как архетип еврейской матери, борющейся
за будущее своих детей, за то, чтобы они выжили в жестоком мире. Она знала
жизнь, знала, что такое зло, – и ценила добро и душевную чистоту. Ицхак
олицетворял для нее возвышенный мир. И, видимо, за эту чистоту Ривка и
любила мужа. Ей иногда приходилось идти на обман, но она делала это для
блага Ицхака, для того, чтобы уберечь его от ошибок и их последствий.
Ривка не говорила Ицхаку, что он ошибается в оценке сыновей, что, по ее
мнению, Эйсав – ненадежный человек. Она сделала так, что благословен был
не Эйсав, а Яаков, и тем уберегла мужа от потрясения, которое ему пришлось
бы пережить, если бы жена не взяла на себя ответственность за судьбу своей
семьи.
Жизнь Ривки была ее личной победой над средой, над своим происхождением.
Уйдя из мира зла, она всегда добивалась того, в чем видела добро: хорошая
семья, здоровое будущее для потомков. Ни семья, в которой она выросла,
ни ее муж не могли обеспечить это. Ривка сама должна была определить судьбу
своего рода, и она сделала это, угадав предначертание Всевышнего.
|