Народ и страна
Проф. Хаим-Гилель Бен-Сасон

Польский поэт Адам Мицкевич так начинает свою поэму "Пан Тадеуш":

"Отчизна милая, Литва! Ты как здоровье,

Тот дорожит тобой, как собственною кровью,

Кто потерял тебя. Истерзанный чужбиной,

Пою и плачу я лишь о тебе единой".

(Перевод С. Мар /Аксеновой)

Так определяет Мицкевич, — изгнанник, вынужденный жить вдали от родной страны, но привязанный к ней всей душой, — сущность понятия Родины. Настоящая, глубинная связь человека со своей страной определяется не фактом его проживания в ней, но той душевной напряженностью, которую он испытывает по отношению к своей стране.

Человек в состоянии ощутить, что такое Родина, когда он оказывается в отрыве от нее. И здесь я хочу коснуться проблемы нашего права — в чисто человеческом его понимании — на Эрец-Исраэль. Мне кажется, что одной из наших основных нравственных проблем является та, что мы смешали понятия "родина" и "физическое присутствие в стране". Наше нынешнее физическое присутствие здесь, в Эрец-Исраэль, стало возможным благодаря многовековой мечте, благодаря силе национального самосознания, благодаря той любви, которой наш народ окружил свою страну. Эрец-Исраэль стала для еврейского народа символом его утраченного здоровья, и он прекрасно понимал, насколько важно для него оставаться здоровым.

Но когда мы вернулись на Родину, появилось вдруг среди нас множество "наставников" и "лидеров", утверждавших, что если живешь ты в этой стране, говоришь на иврите, а окружающие тебя все до единого потомки Аврагама, Ицхака и Яакова — то это будто бы и все, что нужно нам По их мнению, философия, идеология, символика — все это понятия галута.

В этом кроется причина того, что сыновья, отправляющиеся на фронт, и отцы, посылающие своих сыновей в бой, — спустя почти два поколения после того, как мы вернулись к нашим корням и возвратили себе здоровье, — не понимают ценности этого нашего здоровья, нашей Эрец-Исраэль, не умеют постичь ее прелести и величия.

Раби Шломо Ицхаки (Раши), великий комментатор Торы и Талмуда, живший во второй половине XI века, начинает свой комментарий к Торе вопросом: "Для чего приведены в Торе события книги "Брешит" (Бытия) ?" И дает ответ: "События эти приведены для того, чтобы известно было, что Господь Бог создал мир, и Он дал Страну Израиля народу Израиля". Зная, в какие времена жил Раши, нетрудно догадаться, что слова эти были ответом крестоносцам, ответом на утверждения христианской церкви о том, что будто бы Эрец-Исраэль принадлежит христианам по праву того, что в ней родился их "спаситель".

Мыслями, подобными тем, что в свое время высказал Раши, наполнена вся еврейская литература. Не так давно читал я неопубликованный манускрипт еврея из города Нар-бонн, в Южной Франции, раби Менахема бен раби Шимона, в котором он пишет, обращаясь, несомненно, к христианам: "Воюете ли вы, заключаете ли вы мир, ясно, однако, что не вам суждено возродить страну, а нам". Здесь перед нами выражение неразрывной связи нации со своей страной.

В качестве первого тезиса я хочу поэтому констатировать следующий факт: эта страна является национальным, культурным очагом еврейского народа и только его. И тут следует подчеркнуть, что лишь осознав этот факт, можно сохранить наше национальное здоровье, на которое ополчились сегодня борцы за права так называемого "палестинского народа". Явление это, как мне кажется, стоит в ряду самых безобразных психологических извращений нашего времени. Я имею в виду желание превратить "палестинизм", эту черную тень, лежащую сегодня на всем мире, в действительность. Трудно заподозрить этих "борцов за справедливость" в детской наивности — дети боятся тени, "борцы" же ее не боятся. Они хотят, чтобы тень эта пала на наши головы.

В свое время наша страна была частью Турецкой империи, а президент Сирии до сих пор убежден в том, что Эрец-Исраэль является частью Южной Сирии. Название "Палестина", которое арабы произносят как "Фаластин", дали нашей стране римляне, желая стереть всякое воспоминание об истинных хозяевах Эрец-Исраэль. Только для нас эта земля не является частью никакой другой страны, а представляет самостоятельную территориальную единицу; и все, что создавалось в ней на практике или в надеждах — будь то мечты Герцля, политического деятеля конца XIX — начала XX века, или идеи Раши, комментатора Торы конца XI — начала XII века, — создавалось исключительно евреями. Даже и то, что создавалось в этой стране руками чужестранцев, — будь то поэзия крестоносцев или построенная арабами крепость Наби-Муса, где, по их мнению, похоронен Моше, — были перепевы нашей традиции и создавалось в подражание ей.

Теперь отвечу на вопрос, каково же значение страны, которая, не будучи во владении народа, является тем не менее его родиной. Это будет вторым моим тезисом. Раздаются голоса (и я склонен думать, что именно это причина, по которой некоторые молодые люди покидают Израиль, или служат в армии, не зная даже, за что им приходится воевать), восклицающие: "Ах, как плохо сделал Моше, что привел нас в эту страну, а не в Саудовскую Аравию!", или: "Ах, какую ошибку допустил Герцль, упустив возможность заполучить Уганду!", а вернее: "Как жалко, что евреи, преследуемые в те времена, не дали ему воспользоваться случаем и получить Уганду, настаивая именно на этой стране". Более того, слышны даже такие голоса: "Какое несчастье, что еврейская страна не расположена в Большом Нью-Йорке!"

Таковы иллюзии, которыми полна голова, оторванная от тела истории. Ведь, отправившись в Уганду, нам пришлось бы иметь дело с каким-нибудь очередным Иди Амином вместо какого-нибудь очередного Ясера Арафата, а выбор между ними — всего лишь дело вкуса. Отправившись же в Большой Нью-Йорк, та же проблема возникла бы у нас с индейцами. Поскольку на всем земном шаре нет сегодня, как не было и в 1897 году, такого клочка земли, на который кто-нибудь не предъявлял бы исторических или культурных претензий.

При изучении различных теорий национализма обращает на себя внимание тот факт, что ни одна из этих теорий не занимается выяснением того, что такое родина: ибо для каждого национального движения родина подобна имеющемуся здоровью. Вопрос, стоящий перед этими движениями, иной — будет ли у родины возможность нормально развиваться? Наша же проблема заключается в том, что во всем мире не было ни единого уголка, готового принять евреев.

В связи со всем вышесказанным, необходимо выяснить причины того, что многие современные евреи утратили психологическую связь со своей родиной. Начиная со второй половины XVIII столетия появляются евреи — и число их постоянно растет, — готовые отказаться от культурной связи со страной, в которой мы с вами сегодня живем, готовые отказаться от своей национальной сущности и ассимилироваться в среде окружающих народов. Они предполагали, что возможно взаимное сближение отдельных людей как индивидуумов, отбросивших какие бы то ни было коллективные признаки. Однако, очевидным, объективным фактом является невозможность такого сближения — возможно лишь сближение отдельных индивидуумов с коллективом. Но достаточно быстро выяснилось, что немецкий и французский коллективы не очень рады принять в свое лоно евреев, как из-за их прошлого, так и из-за самой их сущности. И очевидно, что желание таких евреев именоваться "немцами Моисеева вероисповедания" представляло собой преграду к их полной абсорбции в среде немецкого народа. Такие евреи сделали все от них зависящее, чтобы ассимилироваться, но окончательной ассимиляции так и не получилось. Нееврейская среда, в свою очередь, делала все, что могла, чтобы принять евреев, но и ей не удалось добиться полной ассимиляции евреев.

В 1929 году Альберту Эйнштейну был задан вопрос: "Почему вы сионист?" Ответ его был таков: "Я видел лишенную достоинства мимику евреев и понял, что только общее дело, которое будет близко сердцам всех евреев в мире, сможет исцелить их. Вы называете это национализмом? Это то стремление, без которого мы просто не выживем в этом враждебном нам мире и без которого нам не дадут даже умереть как людям и как евреям. Можете именовать это какими угодно эпитетами. Мы стремимся вновь обрести свое достоинство и национальное здоровье. Каждый, кто как мы окружен завистью и насилием, обязан поступать так же".

Галут в эпоху освобождения ("геулы")

В диспуте на тему "Галут в эпоху освобождения", организованном г-жой Геулой Когэн, его участникам были заданы следующие вопросы:

1) С приходом "геулы" в Эрец-Исраэль ликвидирован ли галут в странах диаспоры?

2) Как случилось, что мы утратили нашу национальную самобытность именно на пути в Сион?

3) Как случилось, что сионизм, благодаря которому большая часть нашего народа не утратила своей связи с Эрец-Исраэль, не успел или не был в состоянии спасти сам народ и вызволить его из галута?

4) Чем объясняется то, что государство, возникшее для того, чтобы ликвидировать галут, ликвидировало не галут, а ощущение галута, превратило "страны изгнания" в "страны рассеяния" — то есть обязало, возможно, евреев диаспоры к паломничеству в Эрец-Исраэль, но не к репатриации?

Ниже приводятся ответы некоторых из участников диспута, опубликованные в газете "Маарив" в канун Песаха 5723 (1963) года.

Быть хорошим евреем — это, прежде всего, жить в Эрец-Исраэль
Раби Цви-Йегуда Кук

Под галутом мы понимаем такое состояние еврейского народа, которое прямо противоположно его нормальному состоянию, а именно, когда он живет на своей земле и свободно дышит ее воздухом. Народ Господа — в стране Господа.

Но одного лишь простого проживания в стране еще недостаточно для того, чтобы не быть в галуте. Хотя, конечно, это первое и необходимое условие, ведь Эрец-Исраэль — это самое естественное и подходящее для нас место жизни. Однако, даже и живя в Эрец-Исраэль, но оставаясь при этом под гнетом иноземцев, — мы все еще находимся в галуте. Потому что одно лишь сознание того, что мы находимся в Эрец-Исраэль, не означает еще автоматического избавления от галута; оно оказывает на нас благотворное влияние, помогает упорядочить образ нашей жизни, но совершенства наше пребывание в Эрец-Исраэль достигнет только тогда, когда мы перестанем быть рабами и полностью овладеем нашей землей. А жизнь на чужбине, пусть даже в качестве свободных и полноправных граждан, все же останется жизнью в галуте.

Заповедь жить в Эрец-Исраэль в такой степени важна, что наши мудрецы, благословенна память их, говорили так: "Заповедь проживания в стране равносильна всем прочим заповедям вместе взятым". А Рамбан постановил, что эта заповедь входит в состав 613 заповедей Торы. Таким образом, тот, кто не живет в Эрец-Исраэль, неважно по каким причинам, нарушает одну из заповедей Торы. Рамбан утверждает: "Нам заповедано унаследовать страну, данную отцам нашим". И поясняет: "унаследовать" — означает завоевать в войнах. И продолжает: "И нельзя нам оставлять ее гоям". И снова поясняет: нельзя оставлять ее в запустении. Иными словами, жизнь в стране и заселение ее есть два главных и одинаково важных значения этой заповеди.

Тот факт, что сейчас мы владеем определенной частью Эрец-Исраэль и обладаем достаточной силой, чтобы защитить ее, представляет собой важную часть процесса "геулы".

В этом есть не просто проблески освобождения, но нечто большее — то, что составляет важнейший компонент "геулы", состояния, противоположного "галуту".

Сказано уже, что наш мир отличается от дней Машиаха только тем, что тогда не будет подчинения царствам, то есть еврейский народ не будет порабощен тогда гоями. Таким образом, освободив уже часть нашей страны, мы тем самым приблизили приход Машиаха. Конечно, мы далеки от совершенства. Полная, настоящая "геула" наступит только тогда, когда миллионы евреев прибудут в Эрец-Исраэль и нормальное состояние вернется к нам вместе с ними. Потому что, если сыны этой страны, дарованной им Божественным указом, действительно живут в ней, то в самом факте их пребывания здесь уже заключается частица "нормализации" ("тикун"). Пока эта нормализация земная, материальная, но она, в конечном итоге, приведет к нормализации духовной. Именно так: "земная нормализация" будет предшествовать "нормализации духовной". Ибо сказано в Торе, в разделе Ницавим, что сначала будет неполная "тшува" — возвращение к исполнению заповедей Торы: "До Господа Бога твоего". И только после того, как мы все соберемся в стране нашей, освободим ее и станем преуспевать в ней, только тогда произойдет полная, "духовная" нормализация и завершится "тшува": "К Господу Богу твоему". Под духовной нормализацией мы имеем в виду полное исполнение всех заповедей и безусловное выполнение законов Его. И во времена Эзры, время возвращения из первого галута, многие не соблюдали заповедей, но и тогда расцвет геулы и сияние Торы были вызваны самим фактом возвращения Эзры и пришедших с ним людей из Вавилонии. А уж тем более сейчас, когда мы намного ближе к освобождению, чем в его время.

В этом контексте я постараюсь ответить на ваш вопрос: каким образом получилось так, что движение за наше национальное освобождение, включающее освобождение и заселение страны и ликвидацию галута, не зародилось в религиозных кругах?

А) Если строго придерживаться исторических фактов, то процесс освобождения в новейшей истории начался не с Герц-ля, а с Палестинофильского движения ("Хибат-Цийон"), во главе которого стояли раввины Калишер и Гутмахер и которое вдохновлялось Божественным Провидением. Все мысли, слова и дела палестинофилов направлены были на приближение геулы, однако, постепенно движение расширилось, и характер его изменился. Наше столетие замечательно и необыкновенно тем, что "со всех четырех концов света дуют ветры". Я имею в виду, что на сионизм повлияли самые разнообразные факторы — материализм, антисемитизм, национальное пробуждение других народов, эмансипационные тенденции. Разумеется, все эти факторы возникли по воле Божьей, как и все, что делается в мире. Еще раби Эльазар в трактате Сота говорит, что в тот день, день геулы, праведники будут опозорены, и они не будут верить в Бога. То есть вера их будет поколеблена, ибо они усомнятся в том, что все в мире происходит по воле Господа.

Б) Как же все-таки случилось, что семена идеи освобождения, идеи, горевшей Божественным огнем в сердцах наших предков и передававшейся из поколения в поколение, в наше время взошли на нерелигиозной почве; более того, как случилось, что значительная часть религиозных кругов противилась сионизму и всему процессу освобождения?

Мне кажется, что причина этого кроется в чувстве страха. А это, в свою очередь, связано с тем, что освобождение Израиля и приход Машиаха представляются не как процесс естественный, земной, а как нечто чудесное, должное снизойти к нам с небес. Такого взгляда придерживались не только широкие народные массы, но и выдающиеся ученые, несмотря на то, что подход к этому вопросу наиболее значительных источников раввинской письменности совершенно иной. А именно, — что процесс геулы должен протекать естественно, ведь все происходящее в природе также подчинено воле Божьей.

Другая причина, по которой значительная часть религиозных кругов была склонна к пассивности, а часть даже открыто выступила против начавшегося естественного процесса освобождения, заключается в их глубоком внутреннем убеждении, что грядущее освобождение сразу должно быть совершенным, полным и окончательным. То есть, что полная геула будет окончательной уже в самом своем начале, а не будет процессом, который нужно будет завершать. Они не хотят принять во внимание тот факт, что в наши дни геула распространяется на разные сферы нашего общества. Безбожие, "раскрепощенность" и намерение нерелигиозных сионистов приблизить геулу человеческими силами испугала и оттолкнула религиозных людей. Что же касается "намерений приблизить геулу человеческими силами", то об этом в самом Талмуде, единственном источнике, подходящем для выяснения этого вопроса, ничего не сказано о том, чтобы не приближали бы геулу. Сказано же, чтобы "не отдаляли геулу".. Кроме того, эти религиозные круги забывают, что не в силах простых смертных приблизить час освобождения, что подобная задача по плечу только Господу, Правителю вселенной, голосом Своим приказавшему: "Встаньте и идите в Эрец-Исраэль!" и разрушившему стену, отделявшую нас от нашей страны.

А посему каждый еврей, репатриирующийся в страну, будь он даже последним безбожником, выполняет заповедь Торы. И не важно, знает ли он об этом. Он выполняет эту заповедь неосознанно (в еврействе есть место и такому исполнению заповедей), а каждый еврей, живущий за границей, даже и религиозный, нарушает эту заповедь. Более того, религиозный еврей, живущий за границей, нарушает эту заповедь осознанно, ведь он-то знает, что запрещает и чего требует Тора.

Репатриироваться должны все евреи, какими бы они ни были, здоровыми или больными, верующими или атеистами. Быть сегодня евреем означает, прежде всего, находиться в Эрец-Исраэль. Каждый возвращающийся в страну еврей возвращает с собой и частицу Шехины, бывшей с народом в галуте. Каждый еврей, приезжающий в Эрец-Исраэль, каждое дерево, посаженное в Земле Израиля, каждое дополнительное ружье в армии Израиля — составляют еще один, поистине духовный этап геулы, не менее важный, чем открытие новых йешивот для изучения Торы.

В отношении каждого отдельного еврея галут еще существует. Но государство Израиль самим фактом своего существования на части территории Эрец-Исраэль нанесло галуту тяжелое поражение. В борьбе с галутом геула побеждает, и в этом смысле есть определенная "нормализация", хотя и неполная пока еще. Галут, как таковой, победить невозможно, но, перефразируя слова моего покойного отца, можно сказать, что галут подобен мраку, бороться с которым и рассеять который можно только светом. Чем более полной — в политическом, материальном и духовном отношениях — геула будет здесь, тем быстрее исчезнет галут там.

Ваша оценка этой темы
1 2 3 4 5