|
Когда наступает Рош ѓа-Шана, ангелы служения говорят Всевышнему Благословенному:
"Владыка Мира, отчего Ты столь милостив к этому народу и относишься к нему с
особой благосклонностью, как человек к другу своему?". А Всевышний Благословенный
отвечает им так: "Из-за любви праотца их, Авраама". И ангелы снова спрашивают:
"Почему Ты столь милостив из-за Авраама?" - "Потому что, когда Терах, отец его,
дал Аврааму много идолов и велел продавать их на базаре, пошел Авраам и расколотил
их всех, и тем помешал совершиться идолопоклонству в мире, поскольку были на
базаре люди всякие, и освятил Авраам Имя Мое в мире (Тана дебей Элияѓу зута,
гл. 25).
Эта агада трактует как освящение Имени Всевышнего и как главную причину
Его благосклонности к нам поступок праотца Авраама, который вдребезги разбил
статуи, почитавшиеся в мире за богов, и тем самым вступил на великий и трудный
путь борца-одиночки, несущего миру монотеизм.
Не в этом ли эпизоде следует искать корни отношения иудаизма к созданию красивых
и бесполезных предметов - к искусству? И что такое искусство - идолопоклонство,
богопротивное язычество или материальное выражение величия души, эмоционального
богатства и творческого начала в человеке? Может быть, запрет заповеди: Не делай
ни изображения, ни скульптуры... - ставит искусство вне закона, делает его нечистым
занятием?
Отношение иудаизма к изобразительному искусству диалектично. С одной стороны,
искусство понимается как воплощенный в материи плод духовной деятельности, а
с другой - оно видится чем-то, что претендует быть сущностью иного, высшего
порядка, и, выходя за пределы материи, заслоняет наивысшее Божественное начало.
Это уже идолопоклонство: нас понуждают верить, что то, что у нас перед глазами,
то, что сделано нашими руками, это и есть предел всему. Тут изобразительное
искусство превращается из друга в недруга, из света в тьму.
В иврите корни слов рисование (циюр) и созидание (ецира) состоят
из одних и тех же букв. Тварный мир принято уподоблять суперрисунку, а Творца
- величайшему художнику:
эйн цур кеэлоѓейну - Нет рисующего, подобного Богу нашему. Человек рисует
на стене абрис и не может начинить его ни духом, ни душой, ни внутренностями,
а Всевышний Благословенный рисует одно очертание в другом и наделяет его духом
и душой и внутренностями (Талмуд, Мегила, 14).
В противовес этому, идолопоклонство зиждется на том, что сущее исчерпывается
тем, что мы видим. Мир мнится как самостоятельный, не зависящий от надмирных
факторов, словно кукла, заявившая о независимости от сделавшего ее мастера.
И тут кроется опасность в богопротивной интерпретации изобразительного искусства,
о чем сказано и в мидраше Берешит Раба (1:9):
Один философ [не иудей] спросил рабана Гамлиэля, сказал ему: "Большой художник
ваш Бог, да только Он нашел себе славных помощников - хаос, и тьму, и бездну,
и воды". Тот отвечал ему: "Чтоб ты пропал! Ведь Он - господин их всех, они-то
и были творением, как сказано о тьме (Исайя, 45:7): Я Господь... Я образую
свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; и сказано о воде (Псалом
148:4): Хвалите Его, небеса небес и воды. Почему? Потому что Он приказал
- и они возникли, как сказано о ветре (Амос, 4:13): Ибо вот Он, Который образует
горы и творит ветер; и сказано о бездне (Притчи, 8:24): Из ничего Я бездны
сделал.
Эти древние еврейские тексты представляют Божественное Творение как вершину
художественного творчества, чья уникальность заключается в творении из ничего,
тогда как человек творит сущее из сущего. Какое же место отводится художественному
творчеству человека?
Рав Авраѓам Ицхак Ѓа-Коѓен Кук, верховный раввин Земли Израиля в эпоху британского
мандата и духовный лидер еврейского возрождения, видел в страстном желании развивать
еврейское искусство признак оздоровления нации, чьи силы несколько истощились
за долгое время изгнания (см. Игрот, с. 204). Он писал: Литература, живопись
и скульптура предназначены реализовать все духовные категории, заложенные в
человеческой душе. И пока не достает хотя бы одного рисунка, сокрытого в недрах
души и не вышедшего из нее, на творчество возложена задача вывести его на свет
(Олат Ѓареая).
Вместе с тем, рав Кук напоминает о необходимости соблюдать меру и пропорцию,
дабы не разрушить основание веры (эмуна), силою которой живет художественное
творчество (оманут) и вся действительность вообще. По образу Божию Он
создал человека - человек создан по Божественной модели. Творческая потенция
дана ему, впечатана в его душу. Человек творческий продолжает дело, начатое
Творцом, и во всяком произведении искусства, от вдохновения, питаемого особыми
свойствами души, он выводит еще один рисунок в великом Божественном рисунке.
Художник должен видеть себя посланцем, подмастерьем Мастера и не должен отворачиваться
от Него. Должен творить и оставаться скромным, помня об истоке своего вдохновения.
Не предаваться гордыне, искушающей его считать самого себя источником своего
творчества, а произведение искусства - венцом духовного, ибо всякий возгордившийся
- тот же идолопоклонник.
В свете такого подхода рассматривает иудаизм не творчество вообще, но творчество
конкретного художника: каждый сам решает, что он творит - боговдохновенное произведение
искусства или объект идолопоклонства.
Художник-посланец вписывает свою картину в раму, полагает ей границы. Он понимает,
что подобно тому, как живопись возможна благодаря многообразию цветов в спектре,
где каждому цвету задано свое ограниченное место, так и искусство в целом занимает
свое, отведенное ему, место в великом спектре мироздания, этом многообразии
материи и духа, где каждый элемент существует не сам по себе, а в согласии с
остальными, и все вместе они образуют величайшее произведение искусства - наш
мир.
Давид Палант
|
