Выберите нужный месяц в выпадающем меню и нажмите V,
в правом меню появится соответствующий ему номер журнала.
Другие разделы сайта выберите в выпадающим меню.

№ 72

Еврейский вопрос

р. Ишая Гиссер

Адин Штейнзальц однажды заметил, что количество синонимов для определения различных явлений в языке свидетельствует о национальном характере в большей степени, чем данные статистических исследований. Еврейский язык содержит десятки синонимов, отображающих различные нюансы понятия «вопрос». «Хороший вопрос!» – это восклицание всегда было высшей оценкой в дискуссии, и он ценился в еврейской среде не меньше, а может, и больше, чем изящный ответ. Не исключено, что именно эта национальная черта – умение и желание спрашивать, столь присущая нашему народу, – и явилась причиной успеха многих наших соплеменников в науке, культуре, бизнесе.

С этой точки зрения наличие или отсутствие ответа второстепенно. Вопросы обозначают проблему, путь поиска. А ответы?.. Они бывают разными, и хороши те, которые удовлетворяют спрашивающего. Именно поэтому на один и тот же вопрос зачастую дают различные ответы. Впрочем, давно замечено, что многие задают вопросы отнюдь не в поисках знания, а с целью подтвердить собственное, уже сформированное мнение. Если полученный ими ответ не оправдывает их ожиданий, они остаются в полной уверенности, что отвечавший либо чего-то не понял, либо ошибся.

Но и с учетом всего этого всегда находились люди, к которым обращались за информацией, советом и идеей, а такие были и есть во всех племенах и конфессиях. Но в нашем народе даже возникла профессия, о которой все слышали и сформировали отношение к ней, хотя мало кому из наших современников довелось пообщаться с ее представителями воочию. Эта профессия – раввин. Во все века к нему обращались для того, чтобы выверить себя и свое поведение Законом, разрешить конфликт, учиться, узнать мнение Торы. И хотя в наше время далекие от иудаизма люди часто путают раввина со священником, наделяя первого отнюдь не свойственными ему функциями посредника в отношениях с Творцом или вершителя обрядов, он в первую очередь ученый, законовед и учитель.

Разноплановость раввинских занятий требует от тех, кто принимает на себя эту миссию, высокого профессионализма. Идеально соответствовавших своему предназначению всегда было мало, такие люди высоко ценились в общине и были известны далеко за ее пределами. Большинство представителей этой профессии, не поднимаясь до самой высокой отметки, были, тем не менее, мудрыми людьми, обладавшими глубокими знаниями, обширной эрудицией, житейским опытом и здравым смыслом.

Двадцатый век внес свои коррективы. Крушение традиционного образа жизни, распад общин, отсутствие еврейского образования привели к тому, что раввин стал персонажем фольклора и семейных преданий. Когда на очередном изломе судьбы евреи вздохнули свободней, неожиданно выяснилось, что тот раввин, о котором читали в книжках, в них и остался. В реальности для него не было места: кто станет выверять свой жизненный путь по Торе, кто обратится к нему за консультацией по вопросам ведения бизнеса на постсоветском пространстве?..

Ассимиляция, забвение традиционных ценностей, отсутствие национальной и религиозной инфраструктур вызвали к жизни совершенно другой тип духовных руководителей. Время и место требовали появления энергичных молодых раввинов – пропагандистов и администраторов. Им пришлось создавать общины, учебные заведения, возрождать еврейские структуры в новых условиях, весьма далеких от традиционных.

Но наряду с несомненными успехами в деле общинного строительства, как естественный его результат вновь возникла потребность в раввине – мудреце и учителе, хранителе знания и моральных критериев, носителе житейского опыта и традиций поколений. Удовлетворить спрос подобного рода очень сложно, эта задача требует много времени и сил. «Обеспечить народ мудрецами!» – лозунг, может быть, и красивый, но демагогический.

Остается единственный выход, естественный для нашего народа – книга. Опосредованное общение с мудрецом на печатных страницах вполне укладывается в рамки еврейской традиции. Учась, мы общаемся с мудрецами разных поколений, и по сей день при изучении Талмуда каждый включается в диалог с великими мыслителями прошлого так, как будто они – его современники: «Рава говорит… Абайе говорит…»

Адин Штейнзальц относится к редко встречающемуся типу раввинов, которые отвечают почти легендарным представлениям о них. Учитель, ученый, энциклопедист, человек еврейской традиции, живущий в современном мире, он счастливо избежал узкой специализации, сохранив глубину знаний и мысли.

Ответы, которые содержатся в книге «Еврейский вопрос», записаны со слов р. Штейнзальца его сотрудниками и переведены с иврита на русский язык, неизбежно потеряв при этом в точности формулировок и в ясности мыслей автора. Проблемы языкового перевода достаточно известны всем, но в нашем случае речь идет также о переводе цивилизационном, с языка еврейской традиции. Сотрудники института постарались сделать его максимально точным, но при этом адаптированным к реалиям современного русского языка.

Очевидно, что мы, евреи бывшего СССР, очень разные люди, но при этом все же очень похожие друг на друга – сформированные одним и тем же временем, в одной и той же стране, получившие сходное образование и воспитанные в той же культуре. Из тысяч заданных вопросов для этой книги отобраны те, ответы на которые важны для большинства наших читателей. Надеемся, что книга подтолкнет их к новым поискам и размышлениям. Естественно, при том изобилии тем и проблем, что окружают нас повседневно, отобранное для нее – лишь капля в море. Но даже самый долгий путь начинается с первого шага.

Конструкции Первого и Второго Храмов соответствовали приведенному в Торе описанию переносного Святилища, созданному по воле Творца во времена Исхода. И Святилище, и оба иерусалимских Храма были возведены строителями. Однако, согласно преданию, Третий Храм должен спуститься с Небес и соответствовать описанию пророка Йехезкеля. Не этим ли объясняется еврейская пассивность по отношению к строительству нового Храма?

Существует заповедь Торы возвести Храм, которая относится и к нашим дням, поскольку он до сих пор не отстроен. Рамбам в книге «Яд ѓа-хазака» пишет: «Три заповеди велено [исполнить] евреям, когда они войдут в Страну Израиля: поставить [над собой] царя… уничтожить семя Амалека… и построить Храм…» («Ѓильхот-млахим», 1:1). Но эта заповедь, как и многие другие, обусловливается независимостью и мощью еврейского народа, как об этом сказано в Талмуде: Яд Исраэль токфа («рука Израиля мощна»). Речь идет о политической самостоятельности и суверенитете, а на сегодняшний день именно с этим у нас большие проблемы.

Современное положение нашего народа на своей земле таково, что ему приходится не только противостоять внешним врагам (с этим мы еще худо-бедно справляемся), но и преодолевать внутренний раскол. Диапазон мнений, представленных в израильском обществе, превышает все разумные пределы. Поэтому с практическим воплощением этой заповеди отнюдь не спешат. Дело даже не в том, что в отношении многих деталей храмового комплекса и элементов служения нет единого мнения, – у евреев его нет и в отношении множества других насущных ѓалахических вопросов. Однако существует заповеданный нам на Синае принцип решения подобных споров: принимается мнение большинства! Теоретически, при желании можно было бы распространить его и на все проблемы, связанные с возведением Третьего Храма. Тем не менее мы медлим, и это объясняется, прежде всего, разного рода политическими соображениями. Казалось бы, на сегодняшний день есть все условия и предпосылки для того, чтобы построить Храм, но по вполне понятным причинам раввины, являющиеся специалистами в данной области, не хотят даже поднимать вопрос о практическом исполнении этой заповеди. Ведь для того, чтобы возвести Храм, нужно сначала снести мечеть Омара, которую воздвигли на Храмовой горе в средние века, что неминуемо спровоцирует возмущение не только всех мусульман на планете, но и мировой общественности. Учитывая, что сами израильские власти прилагают все усилия к тому, чтобы как можно дальше держать евреев от Храмовой горы, нам остается лишь молить Творца о том, чтобы вскоре, в наше время, сбылись слова Рамбама: «В грядущие дни придет царь Машиах, восстановит династию Давида, отстроит Храм и соберет изгнанников дома Израиля…» («Ѓильхот-млахим», 11:1).

Материал для этой рубрики взят из готовящегося к изданию нового сборника хасидских притч, составленного р. Александром Фейгиным.

ГДЕ ИСКАТЬ ОГОНЬ

Спросили однажды у Магида:

– Где найти огонь для служения Всевышнему?

– Огонь надо искать под ногами, в пепле, – ответил он.

В ДОМЕ МАГИДА

Раби Шнеур-Залман говаривал:

– Что там дух пророчества, что чудеса! В доме учителя, святого Магида, мы черпали пророческий дар ведрами, а чудеса валялись под скамьями. Но у кого было время наклониться и поднять их?

В ИЗГНАНИИ

Говорил Магид:

– Сейчас, в изгнании, пророческий дар достается людям куда легче, чем в те времена, когда в Иерусалиме стоял Храм. Чему это можно уподобить? Некий царь был свергнут с престола, изгнан из своей страны и был вынужден скитаться в чужих землях. Приходилось ему останавливаться на ночлег и в бедных крестьянских домах. Хоть и ел он скверную пищу, а спал на жесткой постели, хорошо было у него на сердце от того, что принимают его радушно и относятся к нему с почтением. И он оказывал бедным хозяевам знаки внимания, которых редкие вельможи удостаивались у него при дворе. Так и с нами поступает Царь царей царствующих, ведь и Он сейчас в изгнании.

УРОВЕНЬ САМООЦЕНКИ

Прежде чем раби Шмелке и раби Пинхас стали учениками Магида, тот подробно расспросил братьев об их привычках и образе жизни и сообщил, чем отныне должен быть заполнен их день. В завершение он сказал:

– А вечером, перед сном, надо проанализировать каждую минуту прожитого дня. И если человек приходит к выводу, что он ни минуты не потратил зря, на Небесах тут же скатывают его добрые дела в комок и швыряют в бездонную пропасть.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ НЕБЫТИЯ

– Почему Машиах должен был родиться в день разрушения Храма? – спросили у раби Пинхаса из Кореца.

– Зерно пшеницы, посеянное в землю, должно распасться, прежде чем прорастет из него новый колос. Энергия не может возродиться к жизни, если не пройдет сквозь небытие. Перемена формы происходит только тогда, когда содержание обращается в абсолютное ничто. Из шелухи забвения прорастает память. В этом – сила избавления. В день разрушения Храма зерно энергии было брошено в глубину и дало росток. Поэтому в этот день мы сидим на земле, поэтому в этот день мы посещаем могилы близких, поэтому в этот день родился Машиах.

ДУХ СВЯТОСТИ

Спросили однажды раби Исроэла из Ружина:

– Что значит «дух святости»? Что имеют в виду люди, когда говорят, что в неком человеке есть этот дух? Разве может плоть и кровь вместить «дух святости»?

– Все очень просто. У всех есть душа, у всех есть тело: плоть и кровь, – ответил раби. – Но они вечно недовольны друг другом и мешают друг другу. Есть люди, живущие в гармонии, они научили тело служить душе, а душу – использовать тело как надежный инструмент. О таких людях и говорят, что есть в них «дух святости». Святость – это мир между душой и телом, мир после долгой войны между ними, выигранной духом.

ОПАСНОСТЬ ПЕЧАЛИ

Печаль не грех, но разрушает человека больше, чем любой грех.

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

– Печаль многообразна: от конкретной причины и безо всяких причин, кратковременная и сопровождающая человека всю жизнь, становящаяся частью его личности; печаль от неудачи, от рухнувших надежд, от разбитого сердца, от плохой погоды. Печаль – опасное чувство.

– Чем же оно так особенно опасно? И потом, разве есть чувства неопасные? Каждое посвоему потенциально опасно.

– Иные чувства могут быть опасны для окружающих, печаль – для самого печалящегося.

– А гнев не опасен для гневающегося? А любовь для любящего? А страх для боящегося?

– Все это так, но у печали есть своя специфическая опасность. Гнев ведь по природе своей преходящ, и страх (если это не патология) преходящ. И любовь, бывает, проходит. Что касается страстной любви, то она вообще бывает скоротечна. Печаль же имеет склонность задержаться в душе, а то и вовсе поселиться в ней, в конечном счете завладеть ею. И гнев, и страх, и любовь направлены наружу, печаль – внутрь. Гнев, любовь, страх (если это не парализующий страх) предполагают действие – действие печали ограничивается переживанием, и это переживание разрушительно. В молодости я, бывало, вспыхивал, и порой мне не удавалось с собой справиться. С возрастом приобретаешь опыт, но для этого нужны годы. Однажды, чтобы дать выход своим чувствам, я ударил по шкафу и сломал его. И гнев прошел. Действие разряжает гнев. Но вы не можете таким образом разрядить печаль. Гнев – это гром, молния, ливень, что-то мощное, сильное, но и быстро проходящее, а печаль – нескончаемая плохая погода, упадок сил, ощущение, что солнца не будет уже никогда.

Специфическая опасность печали в ее амбивалентности: кисла и в то же время сладка, совсем как китайский суп. Она травит душу, но в ней есть тонкое, губительное наслаждение: людям нравится печалиться. Человек засыпает в снегу, ему хорошо, тепло, и он замерзает. В печали есть непременный оттенок нарциссизма.

– В любой?

– Да, конечно, это ее непременное свойство, ведь в печали человек замыкается на самом себе и отгораживается от мира. Пестует свою печаль наедине с собой, и она его постепенно убивает. Чем больше печаль длится, тем больше парализует.

– Это уже не печаль, а депрессия.

– Стойкая печаль с неизбежностью ведет к депрессии. Аарон из Карлина говорил: «Печаль не грех, но разрушает человека больше, чем любой грех».

– Чтобы сказать такое, надо иметь глубокий опыт печали. И понимание греха.

– У Аарона это было.

– Стало быть, вы полагаете, что печаль только лишь деструктивна, что в ней нет ничего позитивного?

– Да, это так. Имеется, правда, одно исключение: печаль может побудить поэта написать меланхолическое стихотворение.

– Разве этого мало! Вот видите, значит, и печаль сгодилась для чего-то хорошего. Есть прекрасные стихи, исполненные печали.

– О да, стихи могут быть красивы, печаль может быть красива, смерть, если ее опоэтизировать, тоже может быть красива. То, что хорошо для поэзии, не всег-да хорошо для поэта. Постоянная печаль – это медленное умирание. Она подобна рассеянному склерозу: болезнь неизлечима, результат известен.

– «Прогноз неблагоприятный», как говорят медики. Профессиональный эвфемизм неизбежной смерти. Но, сдается мне, вы все-таки говорите не о печали, а о тоске, скорби, унынии, депрессии, вы говорите, по существу, о болезни, потому с болезнью и сравниваете. Печаль – нечто иное. Во всяком случае, я так это понимаю. А вы не считаете, что печаль дает возможность человеку побыть наедине с самим собой, отрешиться от суеты, очистить душу от ерунды, которая казалась важной?

– Побыть наедине с самим собой никогда не вредно, отрешиться от суеты тоже хорошо, очищать душу от ерунды надо постоянно, но только не погружаясь в печаль. Печаль – это «нет» миру.

– В СССР был такой молодежный шлягер с припевом, исполненным идиотического оптимизма: «Не надо печалиться – вся жизнь впереди! Вся жизнь впереди! Надейся и жди! Надейся и жди!» Острословы сразу же полиморфировали «надейся» в «разденься». Как бы и напрашивалось. Естественно, нет ничего хорошего, когда человек полностью замыкается в печали. Но это все-таки проблема меры: постоянное «да» ничем не лучше постоянного «нет». Две стороны одной медали.

– Вы ошибаетесь: это не две стороны одной медали, это разные медали. В «Тании» сказано, что антоним радости не печаль, но «мрирут». Слово «мрирут» означает в переводе с иврита и горечь, и недовольство. Печаль замыкает человека в самоудовлетворенном бездействии – недовольство заставляет действовать.

– В Библии есть примеры печали?

– Сколько угодно! Даже Всевышний печалился.

– Это когда же?

– Когда увидел, до чего дошло допотопное человечество.

– Вот видите, даже Всевышний!

– Да, но Он недолго печалился. Он сразу же стал действовать!

«ВЕЛИКАЯ ПУТАНИЦА»

Раввин А. Фейгин

О, сколько нам открытий чудных приносит фантасмагорический мирок, более похожий на фэнтэзи, нежели на реальность; мирок, имя которому «еврейская жизнь на постсоветском пространстве»! Тут и общины без рядовых участников, состоящие сплошь из активистов, и синагоги без прихожан, и раввины без паствы. Есть и хорошее, о нем мы все знаем, но в газетах об этом не пишут, как известно, – читателям не интересно. А о негативном писать тоже не хочется. Вот и пишу об очевидном-невеоятном.

Неевреи в еврейских общинах. Не безымянные интересующиеся и сочувствующие, а активисты, организаторы, преподаватели Торы, традиций (еврейских, разумеется) и т. п. Мой учитель р. А. Штейнзальц однажды сказал: «Если, войдя в синагогу Усть-Пендюринска, вы видите горячо молящегося прихожанина, знайте: это нееврей. Евреи стоят в очереди за бесплатным растительным маслом и зеленым горошком». Есть в этом что-то, согласитесь...

Я говорю о двух группах людей, явно дифференцируемых и совершенно разноприродных. Мы все знаем неевреев, кровного отношения к еврейству не имеющих, которые в зрелом, реже в подростковом возрасте, обычно в ходе богоискательских мучений, пришли к нашему порогу. Почти что история хазарского царя из книги «Кузари»: пошел к христианам, а те ссылаются на иудейские Писания; пошел к мусульманам – а те ссылаются на древних еврейских пророков... Так и приходят они к истоку. А часто и доводят дело до логического конца, принимают гиюр.

Другая группа – неевреи, считающие себя евреями. Этих, в основной массе, прибил к нашему берегу антисемитизм. Их логика кажется нам странной, но она так естественна для нееврейского мира: нас все считают евреями, нас с детства тычут в это носом (о, этот дивный нос, заменяющий паспорт!), – а следовательно, если ТАМ нам места нет, то извольте принять нас в ТУТ. В отличие от описанных выше богоискателей, кентавры (это не менее реальное существо, нежели полуеврей) не нуждаются в гиюре, чтобы чувствовать себя евреями. А кроме того, они уверены, что еврейство по матери – изобретение ортодоксов с развевающимися по ветру пейсами и безумными взглядами юродивого из оперы «БГ». Поэтому при всяком разговоре на эту тему они оживленно переспрашивают: ѓалахический еврей? еврей по Сохнуту? по Закону о возвращении? Ехидные острословы предлагают дальнейшую градацию: по соседу, по зову сердца и т. д.

И поскольку мое мнение как ортодокса интересует весьма узкий круг людей, позволю себе поделиться с читателями иной, совершенно нерелигиозной, информацией.

Прежде всего: новости! Закон о возвращении, не имеющий к иудаизму никакого отношения, более того – противоречащий нашим религиозным нормам, не утверждает, что «евреи по отцу» суть евреи.

«§ 4-б. Кто считается евреем.

В соответствии с данным законом "евреем" считается тот, кто родился от еврейской матери или перешел в еврейство и не принадлежит к другой религии». Откуда же легенда о том, что государство Израиль или его законные представители определяют еврейство более либерально, нежели ортодоксы? А все оттуда же, из неисчерпаемого кладезя легенд: невнимательного чтения текста. Там ведь что написано?

«§ 4-а. Права членов семьи.

Права еврея, предусмотренные настоящим Законом, а также права репатрианта, предусмотренные Законом о гражданстве (1952 г.), и все права репатрианта, предусмотренные другими законодательными актами, предоставляются также детям и внукам еврея, его супруге/супругу, супругам его детей и внуков».

Собственно, детей нееврейки от еврея закон не только не объявляет евреями, но и однозначно ставит в один ряд с их матерью. Никому пока не пришло в голову считать, что, выйдя замуж за еврея, украинка автоматически становится еврейкой. А ведь именно к ее статусу закон приравнивает и статус «полуевреев» по отцу.

О чем это я? Да все о том же: есть евреи, есть неевреи. Понятия «половинка», «четвертинка» изобретены не нами, а авторами Нюрнбергских законов. Мы кровь не анализируем, у меня в йешиве учился японец, в полноценном еврействе которого (после гиюра) никто не сомневался; знавал я и ирландского моряка, на старости лет ставшего евреем. А нееврейским детям еврейских отцов нечего стыдиться и незачем подогревать в себе иллюзии. Их единственное отличие от других неевреев состоит в том, что им легче пройти гиюр (хотя и в этом случае он не гарантирован).

Выше я пообещал изложить в этой статье не ортодоксальную еврейскую, а нейтрально-израильскую точку зрения. Следуя этой линии, добавлю еще вот что: меня ужасают разговоры с еврейскими отцами об их нееврейских детях. «Неужели ничего нельзя сделать? Что же ему теперь – навсегда оставаться гоем?!» Сколько нееврейского расистского духа в этом вопросе! Скажите мне, что трагичного вы усматриваете в том, что мальчик – русский? Вы видите в этом врожденный порок? Вы полагаете, что быть русским хуже, чем быть евреем? Вы хотите его «исправить»? Протащить в «избранные», в элитарный клуб? Оставьте бедных детей в покое, дайте им расти русскими, освободите их от сохнутовских лагерей и общинных мероприятий! Даже если им сегодня это нравится, они вырастут с той болезненной раздвоенностью в душе, которая навсегда сделает их чужими их родине, России, и никак не приблизит их к Израилю и еврейскому народу. Даже если жить они будут в Тель-Авиве, а служить в «Голани».

Вернуться

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ФОНДА ПИНКУСА
ПО РАЗВИТИЮ ЕВРЕЙСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДИАСПОРЕ, ИЗРАИЛЬ