|
Мудрецы ценят качество, а богатые — количество, а если и качество, то только свое собственное.
Адин Штейнзальц отвечает на вопросы журналиста Михаила Горелика
— В прошлый раз мы уже говорили с вами о деньгах, но эта тема представляется
неисчерпаемой, как и сами деньги, тем более что в России она теперь в
самом что ни на есть фокусе общественного интереса: деньги есть — денег
нет, богатые — бедные, богатство — бедность.
— Боюсь, что эта оппозиция, как, впрочем, и любая другая, замыкая на себе
внимание, не позволяет взглянуть на вопрос более широко. Смысл любой вещи
лежит за ее пределами. Все зависит от того, какое значение ей придается.
— Как раз именно это я и хотел бы обсудить.
— В Притчах сказано: «Нищету и богатство не давай мне, питай меня хлебом
насущным» — трезвое осознание того, что и бедность, и богатство в своих
крайних проявлениях могут представлять опасность. Это прошение, кстати,
предваряется просьбой избавить от суеты: и бедность, и богатство связаны
именно с суетой. Бедность заставляет постоянно думать о пропитании и напрягаться,
зарабатывая себе на жизнь. Богатство же не то что для умножения, но даже
и для поддержания требует положить на это дело всю жизнь — все время и
все силы, физические и душевные. С этой точки зрения, и богатый, и бедный
приходят к одному и тому же: целью оказывается то, что должно быть всего
лишь средством. Как-то я беседовал с одним адвокатом в его офисе на Уолл-стрите.
«Люди, достигающие высот в бизнесе и политике, — сказал он, — должны быть
поистине сумасшедшими, ибо их жизнь и судьба столь тяжелы, что, если бы
не безумие, они бы этого попросту не могли выдержать. Я раньше тоже в
этом участвовал, часами глядя на дисплей с курсом акций. Я жил в постоянном
напряжении. Но потом я сказал себе: хватит! Никакие деньги не стоят того,
чтобы приносить им себя в жертву!» Меня позабавило, что этот человек,
сам не зная того, почти дословно процитировал Рамбама*. Рамбам знал толк
в деньгах. Он был лейб-медиком султана, и тот щедро оплачивал его медицинские
услуги. Кроме того, Рамбам был торговым партнером своего брата — крупного
коммерсанта. Он не считал, что богатство — это что-то плохое. Напротив,
он ценил богатство, ибо благодаря ему обеспечивал себе материальную возможность
заниматься тем, что он считал действительно важным. С другой стороны,
он хорошо представлял себе мир бизнеса, он знал людей, одержимых богатством,
и он сказал: если бы не сумасшедшие, мир вообще не мог бы существовать.
— Что он имел в виду?
— Рамбам приводит такой пример. Человек всю жизнь занимается морской торговлей.
Он ввергает себя в пучину всяческих опасностей и бедствий, он многообразно
рискует и терпит всевозможные лишения. Но вот ему повезло: через тридцать
лет он разбогател, и вот он строит себе дворец, который простоит сто лет.
Правда, теперь у него уже нет ни сил, ни здоровья. И жить-то ему осталось
всего ничего. Ну разве он не сумасшедший? Конечно, сумасшедший! Но именно
так и строятся дворцы. И не только дворцы.
— То есть, несмотря на субъективное безумие, объективный результат
все-таки хорош.
— Хорош, да только не для него. Потому что, в отличие от Рамбама, богатство
было для него самоцелью. Но и у богатства, и у бедности может быть положительный
смысл.
— И каков же положительный смысл бедности?
— В Талмуде говорится, что бедность к лицу еврею, как белому коню красивая
сбруя. То есть, с одной стороны, украшает, а с другой стороны, является
орудием всадника, чья воля направляет коня.
— Занятно, что здесь подчеркивается эстетический момент.
— Эта «сбруя» красива только в том случае, если к ней правильно относиться
и правильно использовать. А иначе никакой красоты. Впрочем, это относится
к любой вещи. Важно не то, что у тебя есть, а то, что тебе не хватает.
У одного цаддика** спросили: «Почему твои хасиды так бедны?» «Сейчас объясню.»
Он позвал одного из них: «Сегодня день исполнения всех желаний. Проси,
чего хочешь.» И тот сказал: «Пусть Всевышний научит меня хорошо молиться.»
То есть он не попросил хлеба, он не попросил денег — он попросил то, в
чем, по его мнению, действительно нуждался. Если у богатого есть миллион
долларов, он хочет два, если есть два, он хочет четыре. Этому конца нет.
С мудростью абсолютно то же самое.
Еврейская история полна мудрецами, которые жили бедно, не слишком из-за
этого огорчаясь. Рассказывают об одном человеке, который в молодости был
столь беден, что подсвечники для субботних свечей были в его доме глиняными.
Его жена из-за этого очень переживала. Потом они разбогатели, и в конце
жизни она зажигала свечи, стоящие в золотых подсвечниках. И ей это очень
нравилось.
— Ее можно понять.
— Да. И муж ее тоже хорошо понимал. И он сказал: «Слава Всевышнему, теперь
у тебя есть свет — у меня свет был всегда.»
— Как бы вы определили отношения богатых и мудрецов?
— Они могут складываться по-разному, но обычно мудрецы уважают богатых
больше, чем богатые мудрецов. Мудрецы ценят качество, а богатые — количество,
а если и качество, то только свое собственное. Во всех поколениях были
непростые отношения между теми, у кого была мудрость и влияние, и теми,
у кого были деньги и влияние. Впрочем, в еврейской традиционной среде
мудрость была социальной ценностью. Богатый почитал за честь выдать свою
дочь за подающего надежды в учебе сына раввина, хотя бы тот и был нищим.
Такой брак не считался мезальянсом — он был нормой.
— Я хотел бы перевести все это в практическую плоскость нынешнего дня:
для реализации научных, культурных, религиозных проектов нужны деньги.
Значит, надо идти на поклон к тому, у кого они есть.
— Это нормально: когда доят корову, ей кланяются.
* Рамбам (Маймонид) — выдающийся еврейский мыслитель (1135-1204).
** Цаддик — праведник, глава религиозной общины хасидов.
Опубликовано в 3 выпуске "Мекор Хаим" за 1998 год.