Главная страница >>Календарь >> Ту Би-шват

ТУ БИ-ШВАТ

"О празднике Ту Би-шват, седер Ту Би-шват"

Пятнадцатого числа месяца шват празднуется Ту би-шват - Новый Год деревьев.

В еврейской традиции существует не только Новый Год людей - Рош ѓа-Шана, но и Новый Год деревьев -Ту би-шват. Это название переводится вполне прозаически: 15 число месяца шват. Число 15 - сумма отображенных буквами цифр в первом слове названия: тет (т) - 9. вав (у) - 6. У Ту би-шват большая история, насчитывающая тысячи лет. В Талмуде зафиксирована дискуссия о дате празднования Нового Года деревьев.

Ту би-шват (15-е швата) – начало года для отделения десятины урожая деревьев. До этой даты в Святой земле обычно выпадает большинство дождей, поэтому прежде до нее отделяли десятину от плодов урожая одного года, а после него – последующего. Десятина отделялась в пользy коѓаним и левиим, занятыx слyжбой в Храме, а также в пользy бедныx. Поэтомy у мудрецов и возникла потребность yстановить начало Нового года для деревьев.

Сама Тора уподоблена дереву: «Она – древо жизни для тех, кто держится ее, а поддерживающие ее – счастливы» («Мишлей», 3:18). И о праведнике также сказано: «Он будет подобен дереву, посаженному у потоков вод, которое приносит плоды в свое время, и все, что он делает, будет успешно» («Теѓилим», 1:3). Великий еврейский ученый Маѓараль объясняет, что уподобление человека дереву имеет глубокий смысл. Для того, чтобы деревья могли выполнить свое предназначение, они должны произвести на свет ветви, цветы и плоды; так и человек послан на землю, чтобы плодотворно трудиться, постигая моральные и духовные истины. Именно поэтому мудрецы называют воздаяние за добрые дела «плодами».

Талмуд рассказывает: однажды Хони ѓа-Меагель шел по дороге и увидел человека, сажающего рожковое дерево. Он спросил: «Когда это дерево принесет плоды?» Тот ответил: «Через семьдесят лет». «Ты уверен, что доживешь до этого?», – спросил Хони. Человек ответил: «Я собираю плоды рожковых деревьев, посаженных до меня. Так же как мои предки сажали деревья для меня, я сажаю для моих детей» («Таанит», 23а).

Важнейшую роль в создании обычаев праздника Ту би-шват сыграл расположенный в Верхней Галилее город Цфат, который после изгнания евреев из Испании превратился в XVI веке в крупный центр каббалистов. Они по-новому осмыслили Ту би-шват. Так, например, в ночь на празднование Нового Года деревьев каббалисты Цфата проводили специальный седер, напоминающий пасхальный. Вся семья рассаживалась вокруг покрытого белой скатертью стола, на котором лежало множество фруктов, стояли зажженные свечи, вазы с цветами и кувшины с белым и красным вином. Частью этого седера было чтение фрагментов Торы, Талмуда и главной книги каббалы «Зоѓар» («Сияние»), в которых говорится о плодах земли. Произносили специальную молитву с пожеланиями деревьям расти и плодоносить. Благословляли и ели плоды Страны Израиля, среди которых были оливки, финики, виноград, фиги, гранаты, яблоки, орехи, плоды рожкового дерева, груши, вишни, семечки и арахис.

Как и на пасхальном седере, выпивались четыре ритуальных бокала. Первый бокал наполняли белым вином, символизирующим спящую природу. Второй бокал - смесью белого и красного вина, причем белого было больше.

Этот бокал символизировал пробуждающуюся природу. Третий бокал наполняли смесью белого и красного вина, причем красного было больше - символ борьбы между дождями и солнцем и победы теплых дней над холодными Этот бокал был также символом цветущих полей. Четвертый бокал наполняли красным вином, символизирующим победу солнца и лета.

Завершался седср продолжительными плясками. Порядок его проведения был включен в книгу «Хемдат ямим» («Отрада дней») и вместе с нею распространился во многих еврейских общинах. С течением времени порядок проведения седера Ту би-шват был забыт; сохранились лишь отдельные обычаи, главный из которых - есть плоды, выросшие в Стране Израиля прежде всего семь видов фруктов и злаков, упомянутых в книге Дварим (Второзакония). Однако и ныне отдельные группы каббалистов устраивают в ночь на Ту би-шват седер.

Сегодня Ту би-шват превратился в Израиле в День охраны природы. По всей стране в этот день устраивают массовые посадки деревьев.

«Земля пшеницы и ячменя, виноградных лоз, и смоковницы, и гранатовых деревьев, земля масличных деревьев и меда».
(«Дварим» (Второзаконие), 8:8)

Семь видов растений. Из книги «Эрец ѓа-цви»

Праздничный стол с фруктами для Ту би-шват. Из «Книги обычаев». Амстердам, XVIII в.

Все материалы к празднику >>

ТУ БИ-ШВАТ

"Горбатого могила исправит?"

Й. Гиссер

Приближающийся Новый год для деревьев, который отмечают пятнадцатого числа месяца шват, из года в год навевает мне грустные мысли. Нет, речь идет не об экологии. Много лет назад я учил одну из бесед Любавичского Ребе, посвященную воспитанию детей. В ней Ребе призывал оберегать их от "педагогических экспериментов" и воспитывать в бескомпромиссном соответствии еврейской традиции; при этом он проводил параллель с выращиванием саженца из семени. Повредив семя, можно вырастить только растение-уродец, малейший ущерб ростку взрослое дерево будет нести все время своего существования. На всю жизнь я запомнил этот образ.

Долгие годы я воспринимал прочитанные слова лишь в контексте воспитания детей, не делая из них далеко идущих выводов. Но со временем в свете этого высказывания Ребе, я все чаще задумывался о своей биографии, о советском детстве, о тех людях, которые формировали мою личность на самых ранних этапах ее становления, о школьной промывке мозгов и о том влиянии, которое все это оказывает на мое сознание.

Что же получается: тот факт, что мне не посчастливилось вырасти в гомогенном окружении религиозных евреев, напрочь лишил меня шансов на полноценное и аутентичное восприятие еврейских ценностей и мировоззрения? Ведь до определенного возраста я и понятия не имел о еврейском подходе к жизни, богатстве и красоте скопленного за тысячелетия наследия, святости, чистоте и совершенстве иудаизма.

Сама мысль о собственной неполноценности приводила меня в бешенство: после всего, что выстрадано, пройдено и пережито, разве я не доказал, в первую очередь самому себе, свою еврейскую состоятельность?! Эволюция сознания, не завершившаяся до сего дня, испытания и трудности, выпавшие мне на жизненном пути, репатриация, долгие годы учебы, многолетний труд на поприще еврейского просвещения - всего это недостаточно для того, чтобы я мог доверять своей оценке происходящего вовне и внутри меня?

Да и впечатления от многих представителей религиозного еврейства, от уровня их альтруизма и одухотворенности оставляли желать лучшего. Процентное соотношение обывателей и подвижников в этой среде, мягко говоря, не впечатляло. При непосредственном контакте с живыми носителями нашей традиции частенько хотелось заново перечесть Шолом-Алейхема. А обособленность и замкнутость этой среды вызывала чувство протеста: где всеохватная любовь к ближним и чувство братской солидарности, о которых столько пишут в умных святых книгах?!

С другой стороны, меня охватывала гордость за друзей и товарищей, прошедших через горнило советской власти и сумевших вернуться к своему народу во всей полноте, без скидок и с удивительным мужеством и самоотдачей. Да, таких было не так уж и много, но каждый из них был незаурядным человеком, полнокровной личностью.

Но по прошествии времени, когда первый этап внутренней перестройки завершился и борьба за право быть евреем была выиграна, я вдруг поймал себя на том, что все время стараюсь совместить, слить воедино тот мир, из которого бежал, и тот, частью которого пытался стать. Более того, я увидел, что мои друзья-соратники в большинстве своем пытаются сделать то же самое. Многие из них, синтезируя еврейский и нееврейский миры, создавали причудливых "кентавров", порой очень странных для внешнего наблюдателя. С годами все большее количество моих знакомых подвергали ревизии свои достижения на еврейском поприще и, что еще страшнее, воспитывали своих детей в духе конформизма и компромисса с окружающим миром, столь далеким от идеалов иудаизма.

Странным образом все попытки подобного рода не приводили к появлению подвижников и святых - скорее наоборот. Поймав себя на этом, я пытался понять причины подобного явления, выявить слабое звено, приводящее к столь однообразному и удручающему явлению, - и вот тут-то вспомнил давнишнюю беседу Ребе о поврежденном саженце.

Да, все сходится! Каким самомнением надо было обладать, чтобы считать прошлое ушедшим бесследно! Ведь недаром Тора сравнивает человека с деревом полевым: так же, как у дерева наросшие годичные кольца лишь скрывают нанесенные ранее шрамы на коре и зарубки в древесине, ничто не уходит бесследно - и мы несем с собой в наше завтра весь багаж выученного, увиденного, услышанного и даже съеденного в прошлом.

Впрочем, это не повод для грусти, успокаиваю я самого себя. Всевышний знает, что делает; значит Ему именно такие и нужны, значит, во всем этом - смысл и соответствие Его цели Сотворения мира! Есть старая хасидская притча о еврее, который просил у своего Ребе благословения на достаток, чтобы у него "не было головной боли" от погони за заработком. Ребе спросил у него: "А может быть, Б-гу нужна именно твоя головная боль?"

ТУ БИ-ШВАТ

"Разговор о терпимости"

Й. Гиссер

В последнее время я все чаще слышу призывы к толерантности, по-русски говоря – терпимости к чужому образу жизни, поведению, обычаям, чувствам, мнениям, идеям. Для меня, религиозного еврея, прожившего большую часть жизни в светском окружении, они зачастую просто непонятны. Если сводить их к воззваниям, требующим «не терять лицо» и вести себя по-человечески, то надрыв и напор, которым они обычно сопровождаются, оставляют меня в тягостном недоумении.

Объектом этих обращений казалось бы должны стать те, кто еще не научился сосуществовать с неподобными себе, но они-то как раз их и не слышат. И добраться до этого контингента с помощью призывов к совсем иной аудитории мне не представляется возможным.

Большинство известных мне людей воспринимают непохожесть окружающих друг на друга как естественное явление. Законопослушность и невмешательство в личные дела соседей, отказ от насилия являются общим местом у всех моих знакомых. Ведь любой мало-мальски вменяемый человек понимает, что люди, ну просто все как один, не похожи на него самого, и это данность, простая и очевидная. Разумеется, я знаю о существовании хулиганов, скинхедов, нацистов, убийц и насильников, но они не входят в мое окружение. Ими как аномалией должны заниматься правоохранительные органы. И предметом разбирательства должны быть не взгляды, а нарушения законодательства.

У меня нет сомнений в праве и даже обязанности формирования системой образования уважения к правам личности. Будучи в течение многих лет «белой вороной» в глазах окружающих, я не могу без почтения относиться к их соблюдению. Но в первую очередь соблюдение этих прав связано с уважением к законодательной системе, а это уже тема для иного разговора. Как я услышал однажды от Ю. М. Лужкова: «Тот, кто любит колбасу и уважает закон, не должны видеть, как создается и то, и другое».

Вот и получается, что целевая аудитория пропагандистов терпимости для них недоступна, а все остальные и так соблюдают законы общества.

Однако я все чаще слышу в призывах борцов за толерантность опасные нотки. Уважение к правам, соблюдение правил общежития подменяются пресловутой «политкорректностью», и ее пропагандисты сами очень далеки от снисходительности к иной точке зрения. Шаг за шагом они теснят традиционные ценности, с успехом внедряя в умы отнюдь не уважение к чужым взглядам, а нетерпимость к носителям религиозной морали, религиозного мировоззрения. Если призыв к толерантности подразумевает отказ от понятия истины как такового, от абсолютной шкалы ценностей, то это для меня просто неприемлемо. Подход, признающий право на существование любой точки зрения как потенциально верной и отрицающий даже теоретическую возможность абсолютной правоты, исключается мною априорно. Я убежден, что принадлежность к любой религиозной конфессии вообще исключает подобный подход.

Уважение к иному человеку вовсе не подразумевает уважение к его убеждениям! Признавая право каждого на собственную точку зрения, я вовсе не обязан допускать, что она верна. Более того, если я иду на это, то лишь демонстрирую отсутствие принципов у самого себя.

Разумеется, сами пропагандисты толерантности имеют убеждения, их терпимость направлена в первую очередь на них самих. Массовой промывкой мозгов они отстаивают свое право вести себя так, как они считают нужным. А по отношению к тем, кто осмеливается бороться с их взглядами, они применяют все методы давления, пороча их, дискредитируя, травя, не давая работать по профессии… А если власть в их руках, то они прибегают и к насилию.

Мы являемся свидетелями грандиозной подтасовки, когда уважение к правам личности подменяется пропагандой определенного мировоззрения, основанного на отказе от религиозной традиции с насильственным внедрением безыдейности и беспринципности.

Скоро десятое число месяца шват по еврейскому календарю. В этот день Любавичский ребе Менахем-Мендл Шнеерсон принял на себя этот титул и связанную с ним миссию. На протяжение десятилетий он являл собой пример достойного поведения для любого религиозного человека. Будучи не только носителем, но и учителем ортодоксальной еврейской морали в ее наиболее жесткой, хасидской ипостаси, он был бескомпромиссным и несгибаемым во всех вопросах, связанных с еврейским законодательством, мировоззрением мира Торы. В тысячах речей, бесед, в десятках тысяч личных встреч он демонстрировал последовательную принципиальность в следовании традиционной системе ценностей иудаизма. В то же время с каждым (подчеркиваю – с каждым!) он был неизменно приветлив и внимателен. К нему приходили самые разные люди, евреи и неевреи, атеисты и христиане, раввины и политики. Его взгляды были ясными, вера в свою правоту, в истинность Торы – абсолютной! Он оставался носителем еврейского мировоззрения, самим собой. И это вовсе не мешало ему принимать любого человека таким, каков он есть.

Мне понятно, что взгляды многих из тех, с кем разговаривал Ребе, были для него абсолютно неприемлемы, а зачастую – враждебными ему. Более того, сам Ребе всегда четко оговаривал свое несогласие со взглядами, противоречащими Торе, как в личных беседах, так и публично. Его нельзя упрекнуть в том, что он выражал свою позицию туманно или двусмысленно, в отсутствии жесткости в отстаивании своего мнения. Но к людям, к носителям этих неприемлемых для него взглядов он относился с искренней доброжелательностью. Он боролся со взглядами, а не с людьми.

Именно отсутствие недомолвок, ясное и однозначное позиционирование снимало возможное недопонимание. Ребе представал перед людьми носителем определенных идей, четкого мировоззрения. С ним можно было не согласиться, но его нельзя было не понять. А там, где поставлены все точки над «i», нет места для недоразумений.

Не умаляя величия Ребе, я все же хочу подчеркнуть, что подобный подход является не его индивидуальной особенностью, но традиционной для еврейства нормой. В иудаизме нет еретиков, а есть люди, нарушающие закон. Взгляды никогда не были поводом для гонений, наказать могли только за деяния. Но даже по отношению к преступникам Талмуд формулирует максиму: «Грехи должны быть стерты, но не грешники». («Брахот», 10а).

В «Тана де-вей Элияѓу раба» написано, что каждый еврей имеет право сказать: «Когда же мои деяния уподобятся деяниям моих праотцев Авраѓама, Ицхака и Яакова?!». А значит, вполне уместно сравнивать себя с Ребе, хотя для меня очевидно, что я не могу служить даже карикатурой на этого человека, этому я постараюсь у него научиться: хорошо относиться к людям, но не утратить собственную правду.

Все материалы к празднику >>

К главной странице

Sign Up - Obtain a Bonus - Play Now! UK Premier Casino Slot Machines Internet Site.