К вопросу о формальном и содержательном в обучении
Д-р Зеэв Эйдлин
«Повторение - мать учения» (забытая истина)
В комментариях к недельной главе «Зо ѓа-браха» книги «Дварим», Раши приводит выдержки из сборника мидрашей «Сифри», где говорится, что перед тем, как даровать Тору евреям, Всевышний предложил ее другим народам и те не согласились принять ее (к исполнению, понятно, а не просто в качестве «памятника культуры»).
Вначале Он обратился к сынам Эйсава, и те спросили Его: «А что там сказано?» Он ответил: «Не убивай». Сказали ему потомки Эсава: «Не можем принять ее, ибо в этом сущность праотца нашего, как сказано: “От меча своего будешь жить”». Пошел затем Всевышний к сыновьям Ишмаэля. И они спросили: «Что там сказано?» Ответил Он: «Не воруй». Сказали те Ему: «Не можем принять, ибо говорится об отце нашем: «Пере-адам» (дикарь). Пошел Творец к сыновьям Амона и Моава, и те спросили: «Что там сказано?» Ответил Всевышний: «Не развратничай». Сказали они: «Ведь от разврата родились мы, как написано: “И зачали две дочери Лота от отца их”». И только сыны Израиля приняли Тору, не расспрашивая ни о чем и не требуя объяснений. Как сказано: «Наасэ ве-нишма».
Словосочетание наасе ве-нишма из недельной главы «Зо ѓа-браха» переводится обычно неточно: «Сделаем и будем послушны». В то же время комментарий, приведенный выше, а также другие комментарии говорят о том, что правильней будет перевести так: «Сделаем и [тогда] поймем». Другой вариант - «сделаем, а уж потом разберемся». Именно эта готовность исполнять Тору до всякого объяснения была поставлена в заслугу евреям. Однако, кроме такого «идеологического» момента, формула наасэ ве-нишма может быть принята как некий дидактический принцип: для того, чтобы понять смысл каких-либо действий, необходимо их проделать. В науке такой принцип не выглядит очень странным. На этом основаны подход моделирования и формирующий эксперимент в педагогике и психологии. Да и чем, в сущности, является любой эксперимент, если не воплощением принципа «делай, чтобы понять»?
Для современного индивидуального сознания, в решениях задач повседневной жизни, такой подход кажется странным, вообще едва ли применимым. Современный человек не готов делать что-либо, не понимая заранее, что он делает. До совершения всякого действия он требует разъяснения, на что направлен поступок, какова его цель и возможный результат, а также в чем состоят составляющие операции и общий смысл этой деятельности.
Понимание, предваряющее деятельность, конечно, часто является неполным. И все же, не добившись его, человек чувствует себя зависимым, подчиненным обстоятельствам или другому человеку. Хотя, в принципе, можно, конечно, допустить выполнение чего-то и без понимания. Мы говорим: автоматически, неосознанно, формально.
Так и с Торой - можно допустить выполнение всех заповедей и без их понимания. Трудно согласиться с возможностью такого выполнения лишь одной заповеди, но зато самой главной - изучения Торы. Как сказано: «Талмуд Тора ке-негед кулам», («Изучение Торы равноценно исполнению всех остальных заповедей вместе взятых»). Напомним, что, в соответствии с нашей традицией, изучение Торы преследует две цели. Одна - для выполнения всех прочих заповедей, и вторая - изучение Торы ради нее самой. Поэтому, как сказано в комментариях к недельной главе «Мишпатим», если бы евреи сказали вначале нишма, т.е. «поймем», из этого стало бы ясно, что они принимают Тору, прежде всего, для объяснения других заповедей, иными словами, для служебных целей. И именно то, что они обязались изучить Тору уже после того и, в какой-то мере, безотносительно к выполнению всех прочих заповедей, было также поставлено им в заслугу.
Однако как можно применить формулу наасэ ве-нишма к изучению Торы? Как можно осуществлять изучение, сначала делая, а потом - понимая? Ведь в нашем сознании изучение и понимание воспринимаются едва ли не как полные синонимы. Другими словами, что берет на себя функцию наасэ, т.е. исполнения без или до понимания, когда мы сидим за книгами и пытаемся проникнуть в их смысл? Здесь необходимо напомнить об очень важной традиционной еврейской ценности: знать некоторые тексты наизусть и повторять их. Причем знать и повторять эти тексты можно и без понимания.
С первых шагов в еврейской школе, в которой по традиции обучение начинается с трех-четырех лет, учитель организует систематическое повторение текстов, довольно быстро приводящее к их запоминанию. Поначалу их содержание почти не разъясняется. Постепенно, когда дети усваивают уже довольно большой объем текстов, учитель подводит их к пониманию.
Интересно, что такая дидактическая линия в обучении существует уже много столетий, и не только в еврейской традиции. Кроме того, психологи сравнительно недавно показали, что в период с трех-четырех до шести-семи лет у ребенка развивается именно такое неосознанное, можно сказать, автоматическое, формальное запоминание. С шести-семи лет все психические процессы (в том числе и память) постепенно проходят интеллектуализацию. Ведущим в обучении становится мышление. Постепенно ребенок осмысливает усвоенный ранее материал. Новый материал усваивается, прежде всего, с помощью различных средств мышления, мнемотехнических приемов, благодаря логике содержания текста и законам повествования. Способность к «дологическому» формальному запоминанию, если ее не развивать упражнениями, постепенно снижается.
В современной европейской школе, как известно, обучение начинается с шести-семи лет. И, конечно, почти все оно строится на основе мышления, понимания, анализа. Все меньше и меньше учебного материала подлежит заучиванию наизусть. У нынешних учащихся младших классов не требуют знать наизусть даже таблицу умножения. В Израиле эта тенденция коснулась и общественно-религиозных школ, и даже преподавания в них религиозных дисциплин. Больше того, если сравнить, сколько текстов знают наизусть ученики хедеров, т. е. учащиеся ультроортодоксального сектора, и сколько знали (или знают) их дедушки, мы увидим, что эта тенденция захватывает и этот сектор.
Только в последнее время можно увидеть возврат к традиционной форме освоения учебного материала. Например, во многих учебных заведениях типа талмуд-тора, государственных религиозных школах вводится программа «Баркай», предполагающая с первых классов, с самого начала освоения учебного материала, многократное его повторение с постепенным переходом к подробному обсуждению и обучению приемам такого обсуждения. То там, то здесь учителя приходят самостоятельно, вне рамок какой-то методики, к необходимости повторения несколько раз отрывка перед его обсуждением и разъяснением или в процессе этого. Причем этот дидактический принцип «работает» одинаково хорошо и со взрослыми, и с детьми (и даже не обязательно в рамках религиозного образования).
Наша традиция дает намек на то, сколько раз минимум следует таким образом повторить текст. Один раз текст Торы был услышан Моше. Второй раз - он был передан Аѓарону; третий - Аѓарон передал его своим сыновьям; четвертый - старейшинам; пятый - всему народу. Предположим, что Моше воспринял все внутренним, пророческим слухом. Но в остальных случаях этот текст звучал обычным образом. Отсюда следует вывод, что стоит четыре-пять раз повторить уже выученный текст, прежде чем приступить к разъяснению его содержания и комментированию.
Может показаться, что такой порядок обучения, как многократное повторение, запоминание и обсуждение можно применять только в отношении детей. Взрослым же, выросшим вне еврейской традиции, этот метод представится абсолютно неприменимым, особенно если речь идет о самообразовании. Однако каждый, кто пытался серьезно изучать классические еврейские тексты, знает, что проникнуть в их содержание тем легче, чем лучше помнишь наизусть, и, более того, - чем лучше помнишь расположение изучаемых отрывков на странице. Для этого необходимо просто повторить несколько раз текст, не особенно вдумываясь в его содержание.
Обычно взрослый человек стесняется делать это, ссылаясь на то, что у него уже «склероз». Понятно, что это не так. Просто современного «европейского» человека захватила рациональная деятельность, он привык направлять свои умения только на односторонне понятое содержание, которое существует внутри массовой культуры, где знание наизусть, заучивание не считается важным и необходимым. Стоит только приложить небольшое усилие и начать повторять вслух отрывки изучаемого текста, как обнаружится, что, во-первых, наша память начнет развиваться, как у детей. Я имею в виду сейчас формальную, неосмысленную, фотографическую память. Во-вторых, текст, усвоенный таким формальным образом, позволит высвободить энергетические ресурсы психики для его осмысления. В-третьих, сразу же или постепенно изменится отношение к изучаемым отрывкам: они начнут восприниматься как стихи. Повторение их само по себе начинает доставлять удовольствие. Таким образом, заучивание наизусть, пусть даже относительно формальное, является основой для все более и более глубокого проникновения в содержание текста.
Мы коснулись в этой статье только одного, на наш взгляд, очень важного принципа в преподавании и самостоятельном изучении классических еврейских текстов. По сути, этот принцип касается самых начальных этапов понимания текста или даже подготавливающих его. Как правило, и в большинстве случаев, с такой подготовкой понимание разворачивается довольно легко и свободно. Однако иногда это все же не происходит, текст остается непонятым. Ученик задерживается на самых начальных этапах его освоения.
Урок неформального образования
О книге «Разговоры с раввином», Михаил Горелик
Начиная серию интервью с раввином Штейнзальцем, я договорился, что мы не будем говорить ни о евреях, ни об израильской политике, ни об антисемитизме, ни о сионизме. Мы беседуем о простых вещах: о деньгах, о сумерках, о собаках и кошках, о том, что апеллирует просто к человеку, вне зависимости от его национальной и религиозной принадлежности.
Напрашивается вопрос: какое отношение все это имеет к еврейскому образованию? Когда мы говорим о еврейском образовании, сразу возникает ассоциация со знакомыми учебными дисциплинами: традиция, язык, история, литература, - только ко всему этому добавляют слово «еврейская», «еврейский». Если сравнить ученика с чистым листом бумаги, то формальное преподавание конкретных еврейских дисциплин сводится к заполнению его значками, которые мы называем «история», «традиция», «праздники», а белое пространство между ними - сама жизнь. И, чтобы узнать о ней, нужно поговорить с тем, кто живет этой жизнью. Не так уж часто людям, не принадлежащим к еврейскому религиозному миру, предоставляется возможность узнать, что думает по тому или иному поводу раввин, - можно считать, что это как раз тот самый случай. Хотя, мне кажется, рамки интереса куда шире: ведь не менее важно, как думает раввин. Хотелось бы, чтобы и разговор сам по себе увлекал. Ну и, кроме того, Штейнзальц дает стимулирующий урок открытости, в основе которой не релятивизм, но твердость духовной позиции, урок целостности мысли и жизни. Он помогает обрести некую новую точку отсчета, когда даже взгляд на какую-нибудь нееврейскую кошку будет еврейским, то есть, несмотря на то, что мы говорим об универсальных вещах, отношение к ним у нас особое.
Книга «Разговоры с раввином» адресована всем, хотя «всем» всегда нужно брать в кавычки, поскольку для ее прочтения необходим определенный культурный уровень. Она может быть адресована российской интеллигенции, а поскольку «среда обитания» евреев в России и странах СНГ именно интеллигенция, мы, обращаясь к ней, обращаемся и к евреям. Эту книгу можно рассматривать как учебное пособие по еврейскому мировосприятию. Если вы пролистаете собранные здесь диалоги, то увидите, что некоторые из них вполне могут стать темой уроков, и сможете почерпнуть оттуда различный материал, который украсит урок, потому что раввин Штейнзальц не только выдающийся ученый, но и исключительно обаятельный собеседник, очень остроумный человек.
Услышав слово «религия», некоторые сразу становятся каменно серьезными, в то время как мой собеседник - живое свидетельство совершенно другого подхода, человечного и улыбчивого, когда знания не существуют сами по себе, но становятся частью тебя самого, определяя характер твоей личности. Собственно, в этом-то все и дело: если религия не просто набор идеологических схем, поведенческих норм и культурных клише, если она реальная сила, меняющая человека, она непременно должна менять и его взгляд не только на весь мир как на универсум, но и на банальные в своей обыденности предметы и темы.
В наших долгих разговорах Адин Штейнзальц никогда не был проповедником и учителем жизни, сверху вниз изрекавшим абсолютные истины, но всегда - заинтересованным и доброжелательным собеседником. Мне вдруг пришло в голову, что чистое время наших разговоров можно исчислять не часами, а сутками. Само собой, при такой длительности отношения между спрашивающим и отвечающим не могут оставаться чисто функциональными - они должны или завершиться, или стать неформальными, наполниться человеческим содержанием. Именно неформальными они и стали.
Еврейская школа в Новосибирске
д-р Елена Шевелева
Я хочу привести в качестве примера современного формального еврейского образования в СНГ еврейскую школу в Новосибирске. Школа получила статус «Еврейский специализированный лицей» (специализация - компьютеры и программирование), организована Хабадом и работает уже два года. По существу она представляет собой учебно-воспитательный комплекс и насчитывает около двухсот учащихся, включая воспитанников детского сада и учеников от первого и до выпускного классов.
Обучение ведется по программе обычной российской школы, а еврейские предметы преподаются факультативно. Часы, выделенные на изучение этих предметов, делятся следующим образом: 1 час в неделю - история, 1 час - Тора, 1 час - традиция, 2 часа - иврит, итого - пять часов в неделю.
Периодически к нам приезжают на стажировку выпускницы Днепропетровского еврейского педагогического училища, однако, и здесь возникают некоторые сложности. Во-первых, это еще не сложившиеся как личности девушки, во-вторых, они не могут преподавать мальчикам. Нужно отметить, что наш лицей организован как светское учебное заведение, то есть мальчики и девочки учатся вместе, и лишь тогда, когда приезжает раввин, проводятся раздельные занятия. В этом учебном году мне достались десятый и одиннадцатый классы, в которых я преподаю Тору и традицию. Планировать учебный процесс довольно сложно, поскольку нет ни программ, ни учебников. Задача, которая была передо мной поставлена, - пробудить еврейское самосознание, воспитать еврейский взгляд на мир. Вследствие факультативности занятий, они должны проходить после шестого урока. Учитывая колоссальную загруженность детей, а также то, что многие из них не являются евреями по Ѓалахе, очень сложно пробудить мотивацию к учебному процессу на еврейских предметах. Не следует забывать, что речь идет о детях, выросших в нееврейской культуре. Особенно сложно со старшеклассниками. Многие родители отдают своих детей в лицей из-за хороших материальных условий, а вовсе не из-за тяги к еврейству.
Когда мы начали заниматься, я попыталась понять, что уже знают мои ученики. Я увидела, что у них имеются неплохие знания, но они находятся на уровне бессистемных эмоциональных образов. Нет понимания пространственной и временной оси, нет понятия о еврейской философии, истории, нет еврейского взгляда на мир - лишь знание разрозненных тем и эпизодов. Я поставила перед собой задачу систематизировать и обобщить эти знания, а главное - заинтересовать детей, поскольку на шестых-седьмых уроках внимание уже настолько рассредоточено, что о заучивании большого количества нового материала не приходится говорить. Поэтому моей основной целью стало заинтересовать детей настолько, чтобы у них возникло желание продолжать учебу самостоятельно. В связи с этим в рамках тематического планирования мною была составлена программа на год для выпускного класса, цель которой - дать системное представление о еврейской традиции, истории, философии.
Уже сейчас можно говорить об определенных результатах. Учащиеся выпускного класса начинают интересоваться, где они могут продолжить изучение предметов, связанных с иудаизмом, как практически в условиях сибирской диаспоры вести еврейский образ жизни.
Традиции и изобразительное искусство
Из опыта работы с детьми в Израиле, Виктор Ваксман
Тема, заявленная нами, должна сразу же вызвать вопрос: правомерно ли превращать искусство в средство, использовать его для изучения чего-то, будь то даже еврейские традиции?
На нашей памяти печальный опыт - «искусство» тоталитарных режимов. В педагогике такой подход называется «бригадный метод», когда, изучая историю о том, как «гуси Рим спасли», дети на уроке зоологии разбирают анатомию гуся, а на уроке рисования его изображают.
Разумеется, традиционные сюжеты и традиционное еврейское искусство (иллюстрации к агадот, ритуальные атрибуты, рэйзэлэ) занимают главное место в наших занятиях. Однако мы привезли из Египта много «золота и серебра», и так важно, чтобы это богатство - духовные сокровища стран Исхода - достались нашим детям! Иначе в чем смысл египетского рабства? Как сказано в Торе: «...да будет место Яфету в шатрах Шема».
Уровень общей культуры израильских детей просто удручающий. Пятнадцатилетняя девочка впервые от меня слышит имя Рембрандта. Читаю ей: «Останься пеной, Афродита, и, слово, в музыку вернись...» - и спрашиваю: «О чем это?» Ответ: «Об Афродите». Грустно: когда-то еврейские барышни переполняли зал Политехнического и Есенин с досадой говорил, что его только еврейки ходят слушать, а теперь: «Мандельштам пишет об Афродите».
И поэтому я пытаюсь приобщить своих учеников к богатствам не только еврейского, но и мирового искусства. И не только изобразительного. В Израиле очень популярны импрессионисты. В любой конторе можно увидеть репродукции картин Клода Моне. Мы слушаем Дебюсси - и «Кувшинки» Моне оживают. Мы смотрим Моне - и через него пытаемся постичь национальный характер французской живописи и понять, почему он не свойствен, к примеру, еврею Сутину - еврею в искусстве до мозга костей, несмотря на то, что он всю жизнь прожил во Франции и ни разу не обратился к «еврейской теме».
На данном этапе моих учеников мало занимает вопрос о том, существует ли еврейское искусство и если да, то в чем его суть. Они просто рисуют. Искусство национально всегда, вне зависимости от субъективных устремлений. Левитан желал лишь воспеть русскую природу, а антисемит Крутик утверждал, что «его березки букву “р” не выговаривают». И он был прав - это действительно березки, написанные евреем.
А если вернуться к еврейским барышням, так любившим русскую поэзию, то завидовать им не стоит. Они были тем, что социология называет «личность на рубеже культур», с ее неизбежными комплексами. Наша цель - воспитать человека, сознающего себя наследником и продолжателем великих традиций, не испытывающего комплекс неполноценности перед Москвой, не ноющего о провинциальности и левантизме Израиля, а просто берущего кисть и творящего свой мидраш к Торе.
Не иллюстрацию, а мидраш!
Проблемы формального образования и пути их решения
Ицхак Гольденберг
Сиситематическое изучение Танаха в наших школах - явление редкое. Там, где оно есть, это далеко не всегда делается на нужном уровне, что, как известно, связано с нехваткой подготовленных учителей, программ, учебной литературы, наглядных пособий - всего того, без чего невозможна нормальная учеба. Нет продуманной и организованной методической работы с преподавателями, связи с родителями учеников. Складывается впечатление, что ни одна из сторон, занятых в формальном образовании, не заинтересована в налаживании серьезного изучения Танаха в школе.
В еврейских школах СНГ, где-то лучше и полнее, где-то хуже и эклектичней, ведется работа по созданию учебно-методических материалов по данной тематике. Однако, с одной стороны, это попытка пробить стену растопыренными пальцами, ибо каждая школа изобретает свой велосипед, а с другой - эти материалы отражают мировоззрение галутного еврейства.
Что касается учебных материалов по Танаху, то в них, как правило, сквозит академический подход к текстам, не ставится задача раскрыть учащимся книги Танаха как сифрей-кодеш (Священное Писание). Их препарируют, как исторический памятник, в то время как это - живое слово «Б-га живого». Наша история излагается как история еврейского народа, а не как еврейская история, а ведь между этими подходами - пропасть. Еврейская хронология не то что не является основной, но даже не принимается во внимание. Многие созданные в СНГ пособия предназначены одновременно и для учителей, и для учащихся, что нелепо с профессиональной точки зрения. Мало наглядных пособий, без которых урок - не урок. Учебная литература не пробуждает интерес, желание изучать предмет.
Хотя существуют хорошие сайты, посвященный методикам компьютерного обучения - к примеру, Федерации интернет-образования, - в школах недостаточно применяются компьютерные возможности, которые так привлекают современного ученика. Тексты Танаха так и просятся на компьютер: они сюжетны, красочны, эмоциональны; возможности компьютерной техники здесь безграничны.
На трех основаниях стоит учебно-воспитательный процесс в школе: учителя, ученики и их родители. Без работы с родителями все зависает, как зараженный вирусом компьютер. Особенно большое значение она имеет в процессе обучения Танаху. Учителю необходимы как воздух взаимодействие и взаимопонимание с родителями, их поддержка.
Не обойтись в формальном обучении без неформального образования, и это касается не только разных форм работы с родителями. Факультативные занятия по заинтересовавших учеников темам, экскурсии, посещение памятных мест, творческие работы оживят процесс формального обучения.
Школа должна позаботиться о неформальном обучении родителей основам Танаха, истории, еврейского образа жизни. Если папы и мамы будут представлять и понимать, что именно учат их дети, они поддержат их в учебе. Поэтому педагоги должны поддерживать постоянную связь с родителями, наставлять их, давать подходящие по уровню каждого книги для домашнего чтения.
Школа - это прежде всего учителя. Хороший учитель не может плохо преподавать, он будет заинтересован добиться нормальных условий работы. Поэтому первое и основное - подготовка и переподготовка учителей. А для этого необходимо создать единый методический центр. Это вполне по силам Институту Штейнзальца. Создание и деятельность методического центра - насущная необходимость. Его корень должен быть в институте, в Израиле, а ствол и ветви - в СНГ.
Учителей можно отбирать и готовить и в Израиле, и в СНГ. С этой целью в институте нужно создать отдел, который будет заниматься интенсивным и целенаправленным поиском и отбором кандидатов, готовить программы, учебные материалы и пособия, открывать курсы для учителей. Желательно, чтобы удостоверения об окончании курса и, соответственно, о праве преподавания изученных предметов, были официально признаны Министерствами просвещения Израиля и России. Направляемые на работу учителя должны быть обеспечены необходимыми учебными и методическими пособиями.
Хотя еврейские школы в СНГ принадлежат разным организациям и структурам, преподавание еврейских дисциплин в них может и должно быть максимально унифицировано. Такая унификация в интересах всех - организаций, руководителей школ, учителей и учащихся. Коль скоро руководители школ получат учебные планы по всем еврейским дисциплинам, а учителя - программы и учебно-методические пособия по своим предметам, создастся уникальная возможность резкого улучшения качества и повышения уровня учебы при сохранении специфики каждой из школ:
Проводимые в методическом центре чтения и семинары обеспечат повышение квалификации учителей, возможность оказания им оперативной помощи, а также, что чрезвычайно важно, из этого центра учителя смогут получать ответы на конкретные возникающие в процессе обучения вопросы.
Развитие еврейской души
Борис Камянов
Предлагаю вашему вниманию несколько моих стихотворений разных лет, в которых, как мне кажется, можно проследить постепенное развитие еврейской души: от латентного состояния - к раскрытию.
***
К губам девичьим юноша приник -
И две звезды в зрачках ее померкли...
Но вижу: на колени стал старик,
Целуя камень на ступенях церкви.
Мне непонятен этот странный дед.
А мне - огонь бы девку, мне - медку бы!
А он на протяженье тысяч лет
Целует Вечность в сомкнутые губы.
Как странно: гордость - в сгорбленной спине,
А взор сосредоточен и прохладен...
Я так хочу, чтоб этот старец мне
Понятен стал,
Как я ему понятен!
1965
СИМХЕС-ТОЙРА
Симхес-Тойра, Симхес-Тойра, Симхес-Тойра!
Синагога - переполненный трамвай.
Не желает на галерку тетя Двойра -
Ей сегодня место в зале подавай!
Хлипкий служка двух евреев разнимает,
Кулачком лупя себя по голове.
Разнимает, руки к небу воздевает:
- Помиритесь, что за ссор, азохн вей! -
Этот праздник без вина и суматохи
Невозможен, как без елки - Новый год.
Посреди такой рассудочной эпохи
В кои веки веселится мой народ!
А на улице, на улице, у входа,
В многотысячный собравшись хоровод, -
Молодежь, надежда всякого народа,
В Симхес-Тойру не забыла свой народ.
Молодежь танцует. О, священнодейство
Песен, хохота, и «фрейлахса», и вин...
И, взирая с возвышенья на еврейство,
Толстогубо улыбается раввин.
1966
* * *
Прощай, моя последняя зима!
Прости-прощай, нетрезвая отчизна!
Пропойцы по сошедшему с ума
Уже справляют горестную тризну.
Прощайте, тридцать-лет-коту-под-хвост,
Полжизни, что ушла к ебене маме!
Мне мало счастья коммунизм принес:
Богат я только дочкой да друзьями.
Дочь отобрали.
Лучший друг, гоня
Сомненья прочь, -
Решает оставаться.
Ты, Русь, и тут ограбила меня,
Отняв мое последнее богатство!
О, Русь моя, родимый мой барак!
Прости меня, неверного еврея!
Я ухожу, беднейший из бродяг,
Мечту о новой родине лелея.
Она в душе с младенчества жила.
Когда бывал я болен и изранен,
Она и укрепляла, и звала -
Любовь моя, мечта моя - Израиль.
И вот я умираю. Для семьи.
Для близких. Для цекакапээсэса.
Прощайте, собутыльники мои -
Опора нетверезая прогресса!
Я весел, как на виселице труп.
Я гол, как освежеванная туша.
В своем несчастье счастлив я и глуп
И каждой пьяни открываю душу.
Я ухожу. Отважился посметь.
Бегу ли я за собственною тенью?..
Я сделал шаг, ведущий прямо в смерть.
А даст Господь -
И в новое рожденье.
1976
* * *
Тридцать лет любви и ласки,
Пониманья и добра.
Из какой волшебной сказки
Ты пришло, мое вчера?
Был любим, купался в счастье
И не видел берегов.
Окромя советской власти
Больше не было врагов.
Мама старая жалела,
Льнули дети и зверье.
Женщины любили тело
Неленивое мое.
Сто друзей прекрасных было,
Было выпить с кем винца.
Дочка малая любила
Приходящего отца.
И когда бывало плохо -
На судьбу грешно пенять, -
Было и кому поохать,
И утешить, и понять.
Относясь к себе нестрого,
Не ценил тогда того.
Но позвал меня в дорогу
Голос Бога моего.
И, закормленный любовью,
Я сбежал, как из тюрьмы,
Орошать своею кровью
Иудейские холмы.
...Средь любимого народа,
На земле моих отцов,
Два прекрасных долгих года
Счастлив я, в конце концов.
Слава Богу - есть свой угол,
Бросил пить, обут, одет.
Слава Богу - красных пугал
Тут у нас покуда нет.
Все - Абрамы да Эсфири,
Все - Шапиры да Леви...
И, однако, в этом мире
Не хватает мне любви.
Где вы, милые славянки?
Сионизму на беду,
На какой московской пьянке
Льнете к новому жиду?
Быстро вы меня забыли!
Вам с жидами не везет...
В облаках горячей пыли
Танк по Негеву ползет.
И кому осталась пьянка
Посреди пустого дня,
А кому досталась танка
Воспаленная броня,
Ощущение отчизны,
Воплотившейся мечты,
И осмысленности жизни,
И особой правоты.
Счастье - вырваться из бездны
К свету вечного огня!
Только бы Отец небесный
Продолжал хранить меня.
Так отжить, и отписаться,
И - пируйте, воронье!
А любовь - куда ж деваться -
Доживу и без нее.
Потому что древней страсти
Зов, проснувшийся в крови, -
Выше жизни, выше счастья,
Даже, может быть, - любви.
1978
СТАРЫЙ ИЕРУСАЛИМ
Войдешь в зловоние Востока -
И задохнешься от восторга!
Курилен тайных дурь и чад,
Бессмыслица людского хора,
Вой одичалых арабчат
И человечий крик хамора[1].
В тупой покорности судьбе
Плетется, замшевый, замшелый,
И взор печально по тебе
Скользнет, больной и ошалелый.
Тут - иностранцев толчея
У лавок древностей фальшивых,
И у помойного ручья -
Баталия котов паршивых.
До этой страшной высоты
Как доползла такая проза?
Язычники свои кресты
Несут по виа Долороза.
Степенно шествуют попы,
Снуют проворные монашки...
Дымятся красные супы,
Кровоточат бараньи ляжки.
Туристы всяческих пород
Столпотворят язык базарный,
И кто-то в медный тазик бьет,
Как будто в колокол пожарный.
За поворотом поворот,
Уж гомон за спиной, и вот
Перед тобою - панорама:
В горячей солнечной пыли,
За светлой площадью, вдали -
Стена разрушенного Храма.
Вот ты и дома. Не спеши.
Следи, как в глубине души
Растет прорезавшийся трепет.
Польются слезы, как стихи:
Господь простил тебе грехи
И вновь тебя из праха лепит.
К стене ты приложись щекой
И слушай, как журчит покой,
К сухой душе пробив дорогу.
Ты вновь - у вечного ручья,
Ты вновь - в начале бытия.
Ты снова дома, слава Богу.
1979
Назад