|
—Уважаемый
раввин Штейнзальц, существует теория, что народ формируется той страной,
в которой живет. Именно страна определяет его склад, облик, национальную
особость. Евреи — народ пустыни... Или то, что они сейчас живут на берегу
моря, изменило их?
— Пустыня — особенное, благоприятное место. У пророков есть такая идея,
что обновление и очищение жизни возможно только в пустыне. Пустыня и море
в определенном смысле похожи люди их пересекают, но в них не живут. Караван
в пустыне и экипаж корабля вполне аналогичны замкнутому горному поселению.
Однако пастухи уходили в горы и в пустыню в одиночку, они проводили там
очень много времени. Одиночество создавало особый тип человека, особое
восприятие жизни. Когда человек один в пустыне, у него масса времени на
размышления. В пустыне же ничего не происходит. И вот что еще важно практически
нет сумерек. День — это день а ночь — это ночь. Безо всяких переходов.
В пустыне это чувствуется особенно резко и отчетливо. В пустыне — большой
свет, в котором вещи видятся ясно. В этом наше отличие от России. В России
сумерки не только природное явление, но и явление культуры, важная составляющая
русского менталитета нюансы и неуловимые переходы, добро причудливо переплетается
со злом, порой все зыбко и неопределенно.
— А река как-то присутствует в еврейской культуре?
— Ну сами посудите, какие уж там "реки". Только в такой лишенной
воды стране, как наша, Иордан может быть назван рекой. А по существу ведь
не река — речка. В России таких, должно быть десятки тысяч и эти речки
никому не известны, кроме местных жителей. Впрочем, у одного писателя
начала века есть забавная история связанная с Иорданом. В его рассказе
украинский евреи приезжает в Страну Израиля и видит Иордан и вот он потрясен
какой Иордан ничтожный
.
— Да уж не Днепр.
— То есть совсем не Днепр. И этому человеку становится ужасно смешно,
насколько его мечты далеки от действительности Он смеется, лезет купаться
и тонет в водовороте.
— В чем суть иудаизма — для народа избранного и для народов неизбранных?
— Я скажу, хотя и не уверен, что вы захотите это публиковать. Я воспользуюсь
метафорой из военной терминологии. Есть такие метафорические понятия земное
воинство, небесное воинство и т. д. В принципе все наполняющее мир человечество
является войском Всевышнего. И как в каждой армии, в этом Воинстве есть
спецподразделение, что называется, коммандос. В таких под разделениях
служат только добровольцы, потому что никого нель зя обязать прийти на
такой участок. Вот попросту говоря мы иудеи, и есть спецподразделение
Всевышнего. Естественно мы лучше других вооружены и в нашей службе больше
опасностей, чем у других. Но зарплату мы получаем ненамного выше, чем
другие.
— Что другие, не будучи спецподразделением, могут взять у иудеев?
— Я продолжу метафору из израильской армии. Опыт элитного спецподразделения,
приобретенный в особом отряде и ставший нормой там, впоследствии был освоен
всей армией. Иудаизм содержит очень четкие указания, обращенные только
к евреям: что им делать и как. Но в иудаизме есть также колоссальный пласт
указаний о том, каким должен стать человек, чтобы сделаться немножко больше
себя. Это заповеди, которые были даны первому человеку. Это то, чем мы
несомненно можем поделиться со всем миром. Более того, наша религиозная
обязанность — передать неевреям тот набор ценностей, который мы считаем
общечеловеческим. В Книге Маймонида сказано, что обязанность научить всех
людей общечеловеческим принципам и нормам входит в функции царя Машияха.
Это вовсе не значит, что всех надо делать иудеями. Но Рамбам хочет, чтобы
все были хорошими людьми. Мы не хотим переложить свою функцию на плечи
других народов, но мы помним, что помимо своего религиозно-национального
долга мы имеем особую ответственность в этом мире.
Всем народам есть что сказать человечеству, в том числе и русскому. Часть
моего служения — попытаться передать опыт. Книги, которые я пишу, имеют
смысл отнюдь не тайный, это не то, что мы держим только «для своих». Как,
например, русский человек читает Танах? В конце концов Танах, то есть
Священное Писание, говорит только о евреях. И Евангелия — тоже только
о евреях. Один еврей обращается там к другому, к третьему, идет разговор
между евреями; действуют хорошие евреи и плохие евреи... И вот Иван Иванович
Сергеев, родившийся в Тамбове и не имеющий ничего еврейского в своем происхождении,
читает Священное Писание. Он подсознательно опускает все то, что обращено
непосредственно к евреям, и переводит на себя все то, что там является
общечеловеческим достоянием. Девятьсот лет русский народ, так или иначе,
читает Танах. Он читает книги, которые были предназначены для нас, евреев.
Это внутренняя еврейская литература. Но эти книги написаны таким образом,
что каждый, вне зависимости от своего происхождения, может найти там то,
что будет важно для него. Я не хочу проводить параллели, но я пытаюсь
следовать той же модели: я пишу для вас, русских, книги, которые обращены
к евреям, но любой человек, вне зависимости от происхождения, сможет там
найти то, что будет важно для него.
— Согласитесь ли Вы с тем, что и евреи, читая тексты других народов,
найдут там что-нибудь для себя?
— Человек, получая любую информацию, обогащает себя как личность, но вопрос
заключается в том, чтобы брать то, что тебе надо, и не брать того, что
тебе не надо.
— Раввин Штейнзальц, позвольте в завершение задать Вам один очень русский
вопрос. Как известно, понятие «интеллигенция» в России всегда вызывало
жаркие споры. Как Вы, представитель древней интеллектуальной корпорации,
могли бы определить роль интеллигенции в современном мире?
— Прибегну к метафоре. Интеллигента в первую очередь отличает умение различать
полутона, в то время как обыватель, независимо от его морального облика
или интеллектуального уровня, живет в двуцветном, черно-белом мире. Характерный
для интеллигента взгляд на вещи не столько лучше, сколько правильней,
он позволяет найти верное решение не допускающих однозначного подхода
проблем бытия. Разумеется, этот взгляд не гарантирует от ошибок и заблуждений,
но, поскольку интеллигенция является главной движущей силой общества,
исторически сложилось так, что именно она стояла у истоков большинства
течений и идейных систем, формирующих процесс поступательного развития
человечества.
К сожалению, сегодня людей этого типа постепенно вытесняет другой: речь
идет о так называемом «гнилом» интеллигенте. Он выявляется легко: это
человек, не способный видеть в окружающем нас мире ничего, кроме... полутонов.
«Гнилой» интеллигент, улавливающий лишь градационную и количественную
разницу между вещами и явлениями, похож на корабль, у штурмана которого
разбился компас: утратив ориентиры, его судно сбилось с курса и стало
игрушкой стихий. Бесплодная и дезориентированная, «гнилая» интеллигенция
тем не менее представляет реальную опасность для общества: утратив нравственные
критерии, она всегда готова подчиниться силе и, обладая мощной интеллектуальной
базой, оправдать ее.
Какой недуг поразил интеллигенцию? Ответ прост: отказ от постоянных, устоявшихся
ценностей. В этом случае единственное эффективное лекарство — определение
созидательной цели, что позволило бы сконцентрировать все силы души в
конкретном направлении, придать смысл бытию. В душе каждого человека,
даже если он изрядно поизносил ее в ходе бесцельных поисков, сокрыт источник,
прильнув к которому в пору духовной жажды можно обрести подлинно религиозные,
первичные ценности. Я имею в виду те из них, отношение к которым даже
у современного интеллигента формулируется примерно так: «Я завидую вашей
вере». Человек, который говорит, не лукавя при этом, что завидует тем,
у кого есть вера, уже, по сути, является верующим, поскольку, сам того
не понимая, прошел большую часть тернистого пути к истине. Последнее препятствие,
с которым ему осталось справиться, — страх перед косными обычаями и религиозной
обрядностью, которая в силу его невежества представляется ему бессмысленной
символикой. Однако, сделав этот шаг и признав, что он религиозен, интеллигент
должен, напрягая все свои интеллектуальные возможности, выстроить свое
мировоззрение как гармоничную и разумную систему. И тогда перед ним возникнут
новые горизонты — он получит доступ на тот уровень духовного бытия, который
откроется только ему одному. Потенциал, обретенный в период смятения и
поиска, будет использован до конца...
Опубликовано в журнале "Родина" 4-5 / 2002.