ПЕСАХ
Литературно-исторический сборник
под общей редакцией Моше Барселлы и Авраама Белова

Подготовлен издательством "Амана" - Институт публикаций по вопросам иудаизма для репатриантов.

В РАЗНЫЕ ЭПОХИ, В РАЗНЫХ СТРАНАХ

В ПУСТЫНЕ СИНАЙ

И говорил Господь Моисею (Моше) в пустыне Синай в первый месяц второго года после исхода из земли Египетской так: Пусть совершают сыны Израиля Песах в назначенное время. В четырнадцатый день сего месяца, в сумерки совершайте его, в назначенное время, по всем законам и по всем предписаниям. И говорил Моисей сынам Израиля, чтобы совершили Песах. И совершили они Песах в первый месяц, в четырнадцатый день месяца, в сумерки, в пустыне Синай; во всем, как повелел Господь Моисею, так и исполнили сыны Израиля. (Числа, 9, 1 -5)

ПЕСАХ ПРИ ИЕГОШУА (Иисусе Навине)

"И стояли сыны Израиля станом в Гилгале, и совершили пасхальное жертвоприношение в четырнадцатый день месяца вечером на равнинах Иерихонских. И на другой день Песаха стали они есть плоды земли этой, мацу и сушеные зерна, в тот самый день. А манна перестала падать на другой день после того, как они стали есть плоды земли, и не было более манны у сынов Израилевых, и ели они в тот год плоды земли Ханаанской". (Иегошуа 5, 10-12)

ПРИ ЦАРЕ СОЛОМОНЕ (ШЛОМО)

Тогда стал Соломон возносить всесожжения Господу на жертвеннике Господнем, который он пои роил перец притвором, чтобы по уставу каждого дня совершать всесожжения по заповеди Моисея (Моше) по Субботам, и в новомесячия и в праздники три раза в год: в праздник опресноков, и в праздник пятидесятницы, и в праздник кущей. (2-я Книга Паралипоменон, 8, 12-13)

ПРИ ЦАРЕ ХИЗКИЯГУ (VIII век до н. э.)

"И послал Хизкиягу [гонцов] по всему Израилю и Иудее, и письма писал к Эфраиму и Менаше, чтобы пришли в дом Господен, в Иерусалим для совершения Песаха Господу, Богу Израиля. И, посоветовавшись, решили царь, и князья его, и вся община в Иерусалиме, совершить Песах во второй месяц. Ибо не могли совершить его в ту пору [вовремя], потому что священники еще не освятились достаточно, и народ не собрался в Иерусалиме. И понравилось это царю и всей общине. И определили объявить всему Израилю, от Беэр-Шевы до Дана, чтобы шли в Иерусалим для совершения Песаха Господу, Богу Израилеву, потому что давно не совершали его, как предписано". (Вторая Книга Паралипоменон, 30, 1 - 5)

"И встали священники-левиты, и благословляли народ, и услышан был голос их, и взошла молитва их в святую обитель Его на небесах". (Там же, 27)

ПРИ ЦАРЕ ИОШИЯГУ (VII век до н. э.)

И совершил Иошиягу Песах Господу в Иерусалиме; и закололи пасхального агнца в четырнадцатый день первого месяца. И поставил он священников по своим местам, и поощрял их на служение в храме Господнем. И сказал левитам, посвященным Господу, наставникам всех израильтян: поставьте святой ковчег в храме, который построил Соломон, сын Давида, царь Израиля; незачем вам носить его на раменах; теперь служите Господу, Богу вашему и народу Его Израилю. Приготовьтесь по отцовским домам вашим, по разделениям вашим, как предписано Давидом, царем Израиля, и как предписано Соломоном, сыном его. И стойте во святилище по группам отцовских домов у братьев ваших, сынов народа, и по разделению отцовского дома у левитов. И заколите агнца-Песах, и освятитесь, и приготовьте его для братьев ваших, поступайте по слову Господа, (переданному) через Моисея. И подарил Иошиягу сынам народа мелкий скот, агнцев и молодых козлов, все для пасхальной жертвы всем находившимся, числом тридцать тысяч, и три тысячи быков. Это - из имущества царя. И князья его дали в дар народу, священникам и левитам; Хилкия и Зхарьягу, и Иехиэль, руководящие в храме Божьем, дали священникам для жертв Песаха две тысячи шестьсот агнцев и триста быков. И Хананьягу, и Шмаягу и Нетаиэль, братья его, и Хашавъягу, и Иеиэль, и Иозавад, князья левитов, подарили левитам для жертв-Песаха пять тысяч агнцев и пятьсот быков. И было устроено служение, и стали священники на места свои, и левиты - по разделениям их, по повелению царя. И закололи агнцев-Песах. (2-я Книга Паралипоменон, 35,1-11)

ПРИ ВОЗВРАЩЕНИИ ИЗ ВАВИЛОНСКОГО ПЛЕНА

И совершили сыны изгнания пасхальное жертвоприношение в четырнадцатый день первого месяца. Потому что очистились священники и левиты - все как один, были чисты; и зарезали агнца-Песах для всех сынов изгнания, и для братьев своих священников, и для себя. И ели сыны Израиля, вернувшиеся из галута, и все отошедшие от скверны народов земли (и присоединившиеся) к ним, дабы постичь Господа, Бога Израиля. И праздновали они праздник опресноков весело, в течение семи дней, потому что обрадовал их Господь и обратил к ним сердце царя Ассирии, чтобы укрепить руки их в работе над храмом Божьим, Бога Израиля. (Эзра, 6, 19-22)

В ПЕРИОД ВТОРОГО ХРАМА

"Этот праздник называется Песах. Он призван напомнить об освобождении рабов из Египта. В этот праздник евреи приносят больше жертв, чем в любой другой праздник, и бессчетные толпы народа со всех уголков страны и даже из соседних стран стекаются в Иерусалим, чтобы помолиться Богу". (Иосиф Флавий (*3). Древности)

"И вот наступил праздник, носящий имя Песах, в который евреи приносят жертвы от девяти и до одиннадцати часов, а каждую такую жертву приносит община, насчитывающая человек десять, потому что не может один человек съесть все мясо жертвы - бывает даже, что их насчитывается в одной только общине человек двадцать, - а священники, потомки Агарона, сосчитали количество жертв, и их было двести пятьдесят пять тысяч шестьсот. Принесшие же их были люди чистые, ибо прокаженным и страдающим от язвы и женщинам в их месячные дни, и прочим нечистым было запрещено вкушать мясо пасхальной жертвы. Чужестранцы же (необрезанные), которые приходят в Иерусалим для богослужения, тоже жертвы не ели. (Иосиф Флавий. Иудейская война)

***

Сохранились также интересные документальные данные о праздновании Пасхи при пророке Иехезкеле, при персидском царе Дарий Втором (V век до н. э.), на острове Элефантина на юге Египта (V век до н. э.), на острове Крит (V век до н. э.) и в других местах.

В ИЕРУСАЛИМЕ (до разрушения Второго Храма)

З. Ариэль

За свою долгую историю Иерусалим, по-видимому, никогда не был так красив и богат и его население - столь многочисленно, как в последние века, предшествовавшие разрушению столицы. Кроме постоянных жителей, трижды в год сюда стекались со всех концов страны паломники. Немало приезжало также евреев, живших в сопредельных странах.

Считают, что число постоянных жителей Иерусалима в ту пору достигало ста тысяч, паломников же было в несколько раз больше. Особенно много народу прибывало в столицу на празднование Песах. Не только постоялые дворы, но и все частные дома были полны гостей. Каждый считал первейшим долгом предоставить в своем жилище место для паломников и притом, разумеется, бесплатно. Единственная плата, которую гостеприимные хозяева соглашались получать, были шкуры животных, приносимых в жертву в Иерусалимском Храме. В Талмуде сказано: "Не сдают в наем дома в Иерусалиме... Рабби Эльазар бар-Цадок говорит: И даже кровати [не сдаются]. Но шкуры жертвенных животных берут охотно" (талмудический трактат, Йома, 12).

Все свободные площади не только вблизи Храма, но и во всем городе, были заняты паломниками. Многие из них строили шалаши для ночлега. И при всем этом, как свидетельствует Талмуд, "никто не жаловался на то, что тесно и нет места для ночлега в Иерусалиме".

Очень разнообразная публика собиралась здесь. Вместе с евреями прибывали и новообращенные (прозелиты) из близких и далеких стран: из Сирии и Малой Азии, из Вавилона и Мидии, из Кипра и Греции, из Египта и Рима. Те, что приезжали из Двуречья, говорили, как и местные евреи, преимущественно на арамейском языке, те же, что прибыли из стран Запада, говорили в основном на греческом. Среди паломников были бедные землепашцы, прибывшие из Галилеи на ослах или пешком, и богатые купцы, прибывшие на кораблях из заморских стран. Достигнув берегов Эрец-Исраэль они шли в Иерусалим пешком.

Для купцов и всех, кто промышлял торговлей, массовое паломничество было самым подходящим временем, чтобы поправить свои дела. В Иерусалим* были большие базары. Здесь шла оживленная торговля продуктами питания, крупным и мелким рогатым скотом, одеждой, тканями, посудой и т. д. В это время большой спрос быт на всякого рода пряности и приправы для пасхальной пищи. Скот пригоняли жители сел и деревень со всех концов Эрец-Исраэль, а пряности доставлялись из далеких стран. Всегда можно было видеть верблюжьи караваны на улицах Иерусалима..

В предпасхальные дни через все городские ворота шли днем и ночью паломники, катились повозки с товарами, гнали стада овец и быков. Римский наместник, резиденция которого находилась в Кейсарии, в канун Пасхи нередко приезжал в Иерусалим вместе со своими легионерами, чтобы "следить за порядком". В дни массовых всенародных празднеств римляне особенно опасались мятежа.

Легионеры обычно располагались во дворце Ирода - великолепном и хорошо укрепленном здании, напоминавшем крепость. Дворец был окружен высокой стеной, над которой вздымались наблюдательные вышки.

С двух сторон базарной площади стояли ряды лавок, палаток и столов. Здесь можно было приобрести все, что душе угодно.

Вот идет оживленная торговля сдобными изделиями, выпеченными из пшеничной муки, зерно для которой было выращено в горах Эфраима. Рядом продают соленья и маринады, изготовленные из рыбы, выловленной в озере Кинерет. По соседству торгуют винами, а рядом кто-то громко расхваливает свой товар.

- Отличный харосет и приправы к пасхальному седеру!

Неподалеку торгуют драгоценностями и женскими украшениями - последний крик моды в Риме и Александрии.

По другую сторону улицы продавцы едва успевают наливать в сосуды покупателей свежий виноградный сок, а рядом кто-то приговаривает:

- Покупайте для жен и дочерей "Золотой Иерусалим", лучший сувенир святой столицы!

"Золотой Иерусалим" - украшение для волос, которое изготовляли местные ювелиры. Эти украшения пользуются большим спросом у паломников.

Возле многих домов стоят столы, за которыми работают ремесленники, - тут же, на улице, на глазах у всех. Портные вдевают в талит (молитвенную накидку) кисти "цицит", сапожник изготовляет деревянные сандалии для рабочих, занятых гашением извести (кожаная обувь для них не подходит, она быстро приходит в негодность). Кузнец ремонтирует рукоять меча. Многолюдно также на улице мясников и на улице прядильщиков шерсти и льна, на улице ткачей. Но больше всего людей на скотном рынке. Очень многие покупают баранов и козлов для пасхального жертвоприношения. Их мясо едят семьями и "хамулами" (*4), и надо заранее знать число едоков, так как запрещено это мясо оставлять на завтра, ибо сказано: "Не оставляйте от него до утра, но оставшееся от него до утра, сожгите на огне" (Исход, 12,10) .

Надо заранее уточнить, сколько человек будут участвовать в торжественной трапезе, ибо запрещено во время ее включать в число участников новых лиц.

Иногда составлялись такие большие группы, что каждому в отдельности доставался лишь маленький кусочек жертвенного мяса, которым нельзя было насытиться. В таких случаях разрешалось принести еще одну дополнительную жертву, которая называлась "Хагига". Вначале ели мясо "Хагиги", а уж затем, завершая пиршество, мясо "Песах". Мясо "Хагиги"' разрешалось употреблять в пишу и на следующий день.

В дни Пасхи в Храме собирались когены и левиты со всей страны, все 24 смены. В течение года, в будничные дни, каждая смена приходила в Храм по очереди лишь на одну неделю. В дни Песах (а также Шавуот и Суккот), когда число жертвоприношений исчислялось десятками тысяч, приходили все священнослужители, и работы хватало для всех.

СЕДЕР У ИСПАНСКИХ МАРРАНОВ

Авраам-Шалом ФРИДБЕРГ

Невыносимые страдания сынов Израиля в течение веков - неизбежное следствие трагедии галута. Весь иудаизм проникнут верой в преобладание духа над силами зла, права над насилием.

Между тем из отрицания установлений иудаизма и единобожия проистекало насилие, творимое христианством над поколениями великой семьи Яакова, принявшей законы Всевышнего через Моисея у горы Синайской.

Чтобы проиллюстрировать один из страшных периодов насилия, приведем здесь отрывок из книги "Воспоминания дома Давидова".

"К вечеру заперли ворота, закрыли на ключ все двери. Мы все спустились в пещеру, как бы возвращаясь к тому свету сознания, который должен был избавить нас от кошмара реальной жизни. Лица собравшихся сияли при ярком огне ламп и светильников, озарялись радостью. Стол, покрытый белоснежной скатертью, уставлен всевозможными яствами. Во главе стола было устроено "ложе" для старейшего члена нашей небольшой общины, нашего гостя рабби Шломо Эвен-Вирга, а вокруг стола стояли кресла с подушками для всех восемнадцати собравшихся. Из них лишь немногие были членами нашей семьи, большинство же гости-марраны.

Рабби Шломо благословил вино и проникновенно произнес молитву "Шегехияну". За ним все присутствующие пригубили свои бокалы и приступили к Седеру, к чтению "Гагады". Наш гость читал ее в подлиннике, а мой дядя переводил на испанский.

- “Вот скудный хлеб, который ели предки наши в стране Египетской. Каждый, кто голоден, пусть войдет и отведает, каждый, кто нуждается, пусть войдет и вкусит с нами пасхальную трапезу".

- Горе нам, что мы лишены возможности претворить эти слова в жизнь. Сколько их, наших братьев, которые жаждут хлеба сего в этой стране, а также в других странах, где они, как и мы, вынуждены скрываться! Сколько их всей душой жаждущих отпраздновать Песах подобно нам, но нет у них такой возможности. Мы же не можем пригласить их к себе, чтобы не навлечь беду на них и на себя.

- Быть может, - прошептал рабби Шломо, - быть может именно это имели в виду мудрецы наши, составившие "Гагаду", когда они завершили слова этого отрывка надеждой на будущее: "В этом году - здесь, в будущем году - в стране Израильской", то есть там, где никто уже не сможет помешать нам служить Господу, как предписано.

- В нынешнем году рабы - на будущий год - вольные сыны!

- "Ныне рабы" - закабаленные духовно, что гораздо горше рабства физического, а "На будущий год - вольные сыны" - свободные духом, готовые служить Господу Превечному.

- Давайте же ясно выразим нашу надежду! - воскликнул старый Дон Мигуэль де Коста. - Ныне марраны, вынужденные скрываться и служить Богу Израиля тайно, на будущий год - свободные евреи, вольные служить Богу нашему открыто!

- Амен, амен! - ответили ему все в едином порыве. Где-то глубоко в нас жила вера, что все еще будет как прежде, а может, и лучше, и мы продолжали читать "Гагаду", возносясь духом в молитве об избавлении.

Вот мы выпили второй бокал, совершили омовение рук, благословили мацу, а затем отведали "марор", от горечи которого у нас на глазах появились слезы. Отведав от всего, мы возвращались к мечтам о возрождении жизни Израиля, укреплявшим в наших душах неистребимую веру в близкое избавление.

Вдруг у входа в пещеру послышался топот солдатских ног. Дрогнула тайная дверь и отлетела прочь. И тут же, сжимая в руках шпаги, ворвалась в пещеру стража, а позади ее кто-то крикнул:

- Вы меня слышите, отец? Вот тут проклятые евреи празднуют и пьют!

- Погасите свет! - прошептал рабби Шломо. Он вскочил со своего места, сорвал с головы ермолку и, размахнувшись, погасил лампу, стоявшую у северной стены. Но солдаты тут же открыли дверцы своих фонарей, и снопы света залили всю пещеру.

Нас уже крепко держали. Теперь оставалось только ждать суровой расправы".

ПЕСАХ В САХАРЕ

Раввин Александр ЛЕВИНСОН

Я прибыл в поселение Умзев, что в Сахаре, в канун праздника Песах. После вечерней молитвы все местные евреи разошлись по своим домам справлять Седер.

Когда мы вернулись из синагоги, старейший в семье, где я остановился, взял в руки посох и, шагая по комнате, приговаривал :

- Пришел из Египта, иду в Иерусалим. Ему все громко отвечали:

- В будущем году в Иерусалиме!

Этот обряд длился минут пять. Затем все уселись вокруг низкого стола. На нем стоял кувшин с вином и находился также большой медный поднос. Посередине его лежали три мацы, а вокруг них марор и харосет. Кругом стояли глиняные чашки с вином и два стеклянных бокала.

Старейший яз членов семьи взял поднос и стал вместе с ним медленно кружить вокруг стола, произнося "Вот скудный хлеб...". Он должен был подносом прикоснуться к голове каждого из присутствующих.

Так как меня считали "хахамом" (*5), то и меня почтили правом совершить этот обряд, о котором я раньше ничего не знал.

Почувствовав на своей голове тяжесть подноса, я приподнялся - и, к своему огорчению, пролил находившееся на нем вино. Это сочли дурным предзнаменованием. Все присутствующие были очень взволнованы и громко говорили одновременно, так что невозможно было что-либо разобрать. На меня все глядели с укоризной.

Я сделал вид, что случившееся меня ничуть не огорчает и, чтобы разрядить атмосферу, сказал, что вино я пролил умышленно, чтобы напомнить о том, что разверзлось Чермное море. Мои объяснения им понравились, и все разом громко запели: "И вы будете черпать воду с радостью из источников спасения" (Исайя, 12,3).

"Гагада" была прочитана очень быстро. Праздничная трапеза состояла из мяса и фиников, фаршированных мясом, и она тоже не затянулась.

После застольной молитвы настала пора произнести известный призыв "Излей свой гнев..."и открыть двери для Ильи-пророка. И тут я заметил, что всех обуял какой-то страх. Когда я спросил, в чем дело, мне ответили, что если человек, открывающий двери Илье-пророку согрешил, он может скончаться в ту же ночь.

Я разъяснил им, что грешно думать, будто Илья-пророк может причинить людям зло. Наоборот, он очень доброжелательный и по натуре своей миротворец. Илья-пророк молится за благополучие народа Израиля, и те, кто открывают ему дверь, заслуживают благословения.

Мои объяснения немного успокоили их. Но все же открыть Двери было поручено мне. И они очень удивились, когда увидели, что я делал это с радостью и без малейшего страха.

Утром, когда мы пришли в синагогу, меня там представили "хахаму Шломо" - глубокому старцу, которому недавно минуло 110 лет. Ему мой хозяин рассказал о "новом обряде", который я продемонстрировал, связанном с прохождением евреев через Черное море, а также передали мои объяснения об Илье-пророке. Хахаму Шломо все это понравилось.

Прихожане стали наперебой приглашать меня провести дни Пасхи у них, но мой хозяин заявил, что никуда меня не отпустить, и весь праздник я пробуду в его доме.

ПЕСАХ В ЛИВИИ

Нахум СЛУЩ (*6)

Перед Седером один из членов семьи положил на плечо сумку, взял в руки посох и вышел на улицу, при этом все домочадцы провозгласили:

- Так наши предки вышли из Египта...

Подобный обычай распространен во многих странах Востока.

В хол га-моэд Песах все евреи города Триполи выходят на лоно природы, в цитрусовые сады и берут с собой еду - мясо и вино. Владельцы этих садов - мусульмане - хорошо принимают гостей и угощают их отборными фруктами. Они верят, что визиты евреев и их молитвы приносят богатый урожай.

Евреи сидят на циновках и, прежде чем попробовать фрукты, произносят следующую бенедикцию:

"Благословен Ты, Господь, ничего не упустивший в мире своем и создавший красивые творения и красивые деревья".

В ВАРШАВСКОМ ГЕТТО

Товня Божиковский (*7)

К вечеру того же дня, 19 апреля 1943 года, я заглянул в дом № 4 по улице Кута, чтобы достать электрический фонарик для нашей группы. Случайно я оказался в квартире раввин Майзеля. Только я вошел, как вспомнил, что сегодня первый Седер Пасхи.

В доме царил полный хаос. Постель разбросана, стулья перевернуты, на полу валяются вещи, оконные стекла разбиты вдребезги. Днем хозяева сидели в бункере. За это время все в квартире было перевернуто, и только стол посреди комнаты странно выделялся своим праздничным убранством. Красноватое вино, стоявшее на столе в бокалах, вновь напоминало о еврейской крови, пролитой в ночь наступления праздника. Пасхальное сказание - Гагада - читалось под аккомпанемент выстрелов и взрывов, раздававшихся всю ночь в гетто.

Временами комнату и лица сидящих за столом освещали отблески пламени, поднимавшегося из горевших вокруг домов. Когда дошли до "Шфох хаматха" (*8), раввин и вся его семья зарыдали. Это был плач обреченных, как будто смирившихся со смертью, но охваченных ужасом в момент ее приближения. В голосе раввина слышалась печаль о тех, кто не дожил до первого седера, и тихая мольба о том, чтобы Господь дал сидящим здесь дожить до второго седера.

Настроение то поднимается, то падает вместе с усилением и ослаблением стрельбы. На какое-то мгновение вспыхнула надежда, и раввин сказал: может произойти чудо, как тогда в Египте. Но уже в следующие минуты нас вновь охватило отчаяние, и мы ясно представили себе, что наше поколение - это "поколение пустыни", на долю которого выпал тяжкий жребий - погибнуть всем до единого.

Чем больше раввин углублялся в чтение Гагады, тем усиливалось отчаяние. Он сопоставлял тогдашнее освобождение с нынешней катастрофой, и не мог не думать о страшной судьбе, нависшей над нами.

Уставший от сидения в бункере, оглушенный взрывами, подавленный и испуганный известиями о происходившем в гетто, раввин вел седер лишь по привычке, следуя традиции и выполняя религиозное предписание. О приподнятом, праздничном настроении не могло быть и речи. Он отложил Гагаду, опустил голову, время от времени подымая ее для того, чтобы поговорить со мной.

Надеясь услышать от меня слова утешения, раввин расспрашивал о боевой организации, о первом дне восстания и наших планах на завтра.

Расставаясь со мной, раввин пожелал мне успеха: "Я стар и слаб, - сказал он, - но вы, молодые, не сдавайтесь, боритесь, - с вами Бог".

Раввин проводил меня и дал мне несколько пачек мацы для борцов гетто. "Если доживем до завтра, - сказал раввин на прощание, - приходи с Цивьей".

Я выполнил свое обещание: назавтра, в ночь второго седера, я пришел к раввину Майзелю вместе с Цивьей Любеткиной.(*9)

Вернувшись к товарищам, я как будто пришел из другого мира. Меня согрело тепло нашей товарищеской среды, я вновь попал в атмосферу, где нет места слезам, какими бы ни были наши беды. Какая сила духа! Именно она - источник силы нашей организации. Она не дает отчаянию овладеть тобой, зовет на бой с врагом.

Ночь на исходе. Когда занялся день - 20 апреля, - вернулись наши товарищи с заданий в гетто. В эту ночь прибыли связные главного командования: Лютек Ротблат, Павел Брускин и Генек Каве.

Мы получили информацию о ходе боев в первый день восстания в различных районах гетто и о положении на позициях. Несколько развеялось ощущение одиночества. Мы вновь почувствовали себя единой сплоченной организацией бойцов.

Утром мы укрепили свою позицию на улице Кута, 4. Мы ждали прихода немцев, но они не появлялись. И только издали доносился до нас шум боем в различных районах гетто.

Перевод Цили Клепфиш

ВЫПЕЧКА МАЦЫ В СИБИРИ в 1943 году

Арье Авиви (*10)

Суровая сибирская зима. Люди тяжело работают, недоедают, мерзнут. Глаза всех прикованы к фронтам, на которых развернулись невиданные по масштабам кровопролитные сражения. У польских евреев, а также у множества эвакуированных евреев Украины и Белоруссии, остались за линией фронта самые близкие люди - родители, жены, сестры, об ужасной участи которых тогда еще никто не знал.

У нас, группы религиозных евреев, кроме всеобщих забот, были еще свои специфические заботы: приближается Песах - великий праздник освобождения от египетского рабства, а нет ни мацы, ни виноградного вина, нет ничего... Как же мы отметим свой большой национальный праздник?

На квартире у питомца знаменитого Воложинского ешибота Менделя Розенбойма, где функционировала наша подпольная синагога, мы устроили совещание группы активистов. Оно состоялось в разгар зимы, за два месяца до праздника. Было решено немедленно начать скупать на черном рынке пшеничную муку для мацы и хранить ее в надежном месте. Было также решено, что мацой мы должны обеспечить не только себя, но и десятки неимущих семейств из числа эвакуированных.

Но где взять для этого деньги? В Кемерово на черном рынке можно достать все что угодно, но цены были бешеные. Однако, как ни странно, эта проблема была решена довольно успешно. Наши активисты рассказали каждый своим знакомым, для какой цели идет сбор средств, и со всех сторон посыпались пожертвования. Среди жертвователей было немало коммунистов, местных руководящих работников, представителей интеллигенции, ученых, профессоров, музыкантов, которые десятки лет не переступали порога синагоги.

Приобретенную муку мы сдавали на хранение благочестивому старику Шору, у которого была отдельная квартира. Мы покупали небольшие количества, чтобы не привлекать внимание милиции. Но в один прекрасный день ко мне явился этот старик и заявил, что он опасается держать у себя так много пшеничной муки - около ста килограммов! Если ее обнаружат, его могут обвинить в спекуляции. А о том, чтобы сказать властям правду, что мука предназначена для выпечки мацы, не могло быть и речи - это еще хуже спекуляции... Дело нешуточное, законы военного времени очень суровы.

Пришлось рассредоточить муку по нескольким адресам. Я, к сожалению, не мог быть среди ее хранителей, так как жил в рабочем общежитии.

Выпечка мацы производилась незадолго до праздника на квартире у Менделя Розенбойма. Но прежде, чем приступить к делу, нам пришлось приобрести изрядное количество дров, специальные доски и скалки для раскатки теста, зубчатые колесики, чтобы делать на раскатанном тесте дырочки, чан для воды и еще кое-какое оборудование. С этим заданием отлично справилась жена Менделя Ципора-Фейга. Большинство предметов было приобретено не за деньги, а в обмен на водку.

Для изготовления и выпечки мацы были приглашены жены активистов нашей подпольной синагоги. Все, разумеется, работали на добровольных началах, и ни одна из них не уклонилась от возложенной на нее нелегкой, но почетной обязанности. А ведь они многим рисковали - среди их родственников были видные партийцы, люди, занимавшие большие посты.

Участие этих женщин - впервые в жизни - в подготовке "еврейской Пасхи", да еще в военное время, было для них сильным и незабываемым переживанием. К большой радости примешивался и страх - каждый стук в дверь вызывал чувство тревоги... Но все, слава Богу, обошлось.

Я весь день присутствовал при выпечке мацы и заявил участникам "подряда", что как польский подданный, беру на себя всю ответственность.

Когда вся наша мука была использована по назначению, мы в течение нескольких дней выполняли частные заказы - выпекали мацу из муки всех желающих, а таких было немало.

Таким образом мацу получили не только все прихожане нашей подпольной синагоги и десятки неимущих и нуждающихся (правда, в очень ограниченном количестве), но и десятки евреев "со стороны". Нам удалось также изготовить из изюма, приобретенном на черном рынке, несколько литров виноградного вина, которое тоже было роздано прихожанам.

Никогда не забуду тот волнующий момент, когда я принес два килограмма мацы одной очень набожной старушке, эвакуировавшейся из Гомеля.

- Вот тебе, бабушка, подарок на праздник, - сказал я, подавая ей пакет.

От радости она расплакалась, как ребенок.

- Я решила голодать, но не есть в Песах "хамец" (квашеное), - сказала старушка, которая с трудом стояла на ногах. - Эта маца послана мне Богом.

На меня, в ту пору молодого парня, она смотрела, как на Илью-пророка, как на Божьего посланника.

В эту минуту я почувствовал с особой силой, что весь труд, вложенный в выпечку мацы, и большой связанный с этим риск вполне оправданы.

Когда по городу разнесся слух, что в Кемерово есть маца, к нам стали приходить десятки незнакомых евреев и выпрашивать:

- Дайте хотя бы одну мацу, чтобы мы могли угостить ею наших детей, которые никогда в жизни не вкушали опресноков.

Такой внезапно пробудившийся интерес к нашему великому национальному празднику меня очень радовал и в то же время наводил на грустные размышления. Раздавая этим людям, насильственно оторванным от своих истоков, мацу, я думал: что же она символизирует здесь, в Кемерово, в 1943 году? Память об освобождении из египетского рабства три с половиной тысячи лет назад, или память о разрушении духовных ценностей иудаизма в Советской России?

Перевел А.Белов

В НЕМЕЦКИХ КОНЦЛАГЕРЯХ

I. ГАГАДА ИЗ ВЮРЦАХА.

Элиас (Элиягу) Дасберг по памяти записал пасхальную Гагаду. Благодаря ему евреи-заключенные концлагеря в Вюрцахе весной 1945 года смогли провести пасхальный Седер.

Когда голландские евреи, супруги Дасберг, находились в 1943 году в лагере Вестенбург, в рамках сделки по обмену они были включены в список кандидатов на отправку в Эрец-Исраэль. 15 марта 1944 года супруги были отправлены в лагерь Берген-Бельзен. где их поместили в особую зону для заключенных, ожидающих обмена. Прибыв в лагерь, Дасберги с удивлением узнали, что у них есть паспорта одного из государств Латинской Америки и поэтому они будут отправлены в Швейцарию - транзитный пункт на пути в Палестину. В январе 1945 года Дасберги были переведены в лагерь Вюрцах. недалеко от швейцарской границы. В нем находилось около 500 человек разных национальностей, которые также в рамках сделок по обмену, ждали отправки домой. Этот лагерь не был лагерем уничтожения и находился под опекой международных организаций, снабжавших заключенных продуктами. Поэтому у евреев, находившихся там, появилась возможность получить продукты на Песах и даже организовать выпечку мацы.

Используя молитвенник, имевшийся в его распоряжении, но, главным образом, опираясь на собственную память, Э. Дасберг записал текст пасхальной Гагады, по которой и провел Седер в марте 1945 года в немецком лагере Вюрцах.

Сегодня Дасберг, живущий в Израиле, в Герцлии, вспоминает, что для некоторых из его участников это был первый в их жизни Седер.

2. НЕЗАБЫВАЕМЫЙ СЕДЕР.

Житель Рампы, в прошлом - советский офицер, Ицхак Шохат, опубликовал в журнале "Алеф" интересное письмо, в котором он, в частности, пишет:

"Есть события, которые человек хранит в памяти до конца дней.

Таким событием был для меня пасхальный Седер, который я провел в 1944 году в концлагере Копайгород, откуда наступавшими советскими войсками были освобождены тысячи буковинских евреев.

За четыре дня до наступления праздника Песах, в апреле 1944 года, наш 353-й Станиславский Краснознаменный артполк, оттеснив немецкие войска, захватил местечко Копай-город, в котором фашисты устроили лагерь уничтожения.

В течение трех лет в нем томились и погибали от лишений, голода и болезней тысячи евреев. Это было 7 апреля 1944 года, когда я пришел к только что освобожденным узникам Копай-города.

Передо мной стояли изможденные, измученные люди, едва верящие в чудо своего освобождения. И в них надо было вдохнуть надежду, помочь вернуться к жизни. Я решил провести с ними пасхальный Седер.

Надо сказать, что для меня, советского офицера, такое решение было сопряжено с большим риском. Я мог очень тяжело поплатиться за это. Но все же мысль поддержать недавних узников, напомнить им об их еврействе, стоила того, чтобы идти на риск!

КРОВАВЫЕ НАВЕТЫ

Тут все категории нормальных человеческих понятий просто не существуют. Воздвигнута глухая стена варварского обмана и изуверской лжи - кровавого навета, столь памятного еврейству по средневековым кострам и пыткам. Стоит лишь вспомнить драматическое повествование о распятии еврея из Нацерета, которое должно доказать, что "предатели", "иуды", распявшие его, жаждут раздобыть еще и "непорочной христианской крови", чтобы понять, в каком безумном окружении в течение веков пребывал народ Израиля.

Спрашивается, во имя чего, нарушая святость судебной присяги, даже на процессах недавнего времени, сочинялись гнусные небылицы о евреях, пытающихся убить невинного агнца - христианского младенца, кровь которого-де нужна им именно перед Пасхой, чтобы смешать ее с мукой и испечь мацу? Ведь известно, что Библия категорически запрещает употребление крови в пищу, "ибо душа всякой плоти - кровь ее" (Левит, 17, 14). Поэтому говядину, телятину, мясо домашних птиц предварительно мочат, солят, прополаскивают, чтобы в нем не осталось ни капли крови. А убийство человека считается тягчайшим грехом.

Никаких внешних, сдерживающих препятствий к кровавому навету, докатившемуся грозным эхом от средневековых костров до XX века, не существовало. Ложь цвела пышным цветом, подобно вечно зеленеющему растению...

Первый известный случай кровавого навета на евреев имел место в английском городе Норидж в 1144 году. Таким образом приоритет в этой области принадлежит англичанам. Норидж - город в графстве Норфолк - одно из старейших еврейских поселений в Англии. В пятницу, предшествующую празднику Песах, нашли труп мальчика Уильяма. Выкрест по имени Теобальд Кентерберийский ложно показал, что евреи якобы ежегодно тайно собираются в одном из европейских городов и там бросают жребий, какой именно общине найти и похитить христианского мальчика, чтобы, когда наступит Песах, принести его в жертву в честь праздника. В этом году жребий якобы выпал на общину городка Норидж...

После этого произошло нечто поистине ужасное! Многие евреи города были вырезаны, и только небольшое число спаслось бегством.

Этот мальчик, погибший либо от несчастного случая, либо убитый преднамеренно, был впоследствии провозглашен христианской церковью святым.

В том же городе в 1230 году в результате кровавого навета были арестованы и подвергнуты пыткам тринадцать евреев.

В 1244 году в Лондоне был найден мертвым мальчик со следами пыток на теле. Виновными были объявлены евреи. На еврейскую общину наложили штраф в размере 40 тысяч фунтов стерлингов.

Из Англии навет распространился, как зараза, по всей Европе. Христианские дети, которые исчезали или погибали весной в канун Песаха, навлекали страшные бедствия на евреев.

Во французском городе Блуа в 1171 году по лживому обвинению в употреблении христианской крови были арестованы 38 евреев, заперты в небольшом доме и заживо сожжены. В другом французском городе Труа в 1288 году были осуждены и погибли в огне 13 евреев. В английском городе Линкольне в 1255 году были осуждены на смерть 18 евреев. В немецком городе Фульда в 1235 году погибли в результате кровавого навета 32 человека, в том числе женщины и дети.

В итальянском городе Таранто в 1475 году один христианин поссорился с евреем и, желая ему отомстить, убил ребенка и обвинил в этом евреев. Монахи заточили в тюрьму группу евреев этого города и пытками добивались признания в "ритуальном убийстве". Шестеро из обвиняемых были сожжены на костре, а двум, согласившимся принять христианство, заменили сожжение на костре отсечением головы...

Широкое распространение кровавые наветы получили в Польше и России. В Познани в 1736 году были замучены до смерти четыре руководителя местной еврейской общины. В Житомире в 1753 году двенадцать евреев погибли во время жестоких пыток. Эпидемия ритуальных наветов охватила десятки городов и местечек, в том числе Люблин, Сандомир, Заслав, Пшемысль, Саратов... Изощренная фантазия палачей не знала границ, сотни невинных жертв погибли в страшных муках.

Некоторые папы Римские - Григорий IX, Иннокентий IV, Климент VI, Сикст IV и другие - после тщательного рассмотрения оснований, на которые опирались кровавые наветы, признавали ложность этих фактов и выступали в защиту евреев. Но кровавые наветы продолжались до XX века включительно и перешли - от христианских государств - к мусульманским странам.

В 1840 году в Дамаске исчез монах-капуцин по имени Томазо, а с ним и его слуга-араб. Монаха, видимо, убили на базаре, но французский консул в Дамаске распространил слух, будто капуцина и его слугу убили евреи и воспользовались кровью для выпечки мацы. Один из евреев, не выдержав пыток, подтвердил все, что от него требовали его истязатели. Двое других отказались оклеветать самих себя и скончались во время пыток.

Чтобы добиться признания в несовершенном преступление инквизиторы арестовали 60 маленьких детей от трех до десяти лет и стали морить их голодом...

Дамасский навет взбудоражил всех евреев Европы. Дизраэли и Монтефиоре, Кремье и многие другие видные деятели заступились за своих восточных братьев. Нажим на правителей Дамаска завершился освобождением тех немногих, кто, выдержав пытки, остались живы.

С тех пор прошло почти полтора века - и зловещий Дамасский навет снова возрожден и процветает! Министр обороны Сирии генерал Мустафа Тлас издал книгу "Маца Сиона", в которой воскресил гнусные и чудовищные обвинения против евреев в употреблении крови при выпечке мацы. На обложке этого "труда" изображен бородатый еврей, окровавленным ножом отрезающий голову юноше... Руководящий государственный деятель вновь выволакивает на свет Божий тысячекратно разоблаченную клевету.

Американский Госдепартамент выразил сирийским властям официальный протест в связи с антисемитскими публикациями, исходящими от столь высокопоставленного лица. Вот один из перлов этого неонацистского пасквиля: "Каждая мать предупреждает своих детей, чтобы они не отходили далеко от дома, потому что из-за угла может выскочить еврей, засунуть ребенка в мешок и убить его, чтобы использовать кровь своей жертвы для выпечки мацы... Наблюдая за повседневной жизнью на оккупированных Израилем землях, мы получаем множество доказательств того, что сионистский расизм тесно связан с учением Талмуда...".

Руководитель Лос-Анджелесского центра документации нацистских преступлений раввин Марвин Хайер сообщает, что сейчас готовится фильм по книге Тласа, который будет демонстрироваться во всех арабских странах.

Упомянем в заключение виленский навет 1861 году, в результате которого были замучены трое евреев, дело Сарры Модебадзе в 1879 году, по которому была обвинена группа евреев, жителей местечка Сачхери Кутаисской губернии, в похищении и умерщвлении шестилетней грузинской девочки, дело Бейлиса, спровоцированное в Киеве черной сотней с одобрения царя Николая Второго весной 1911 года, которое после двухлетнего судебного разбирательства закончилось осенью 1913 года полным оправданием обвиняемого.

Случаи кровавых наветов возобновлялись и после Октябрьской революции в разных местах Советской державы. Так, провокационные обвинения в убийстве мусульманских и христианских детей с целью употребить их кровь при изготовлении мацы привели к еврейским погромам в Дагестане в 1926 году и в Узбекистане в 1928 году. В 1960 году первый секретарь дагестанского обкома партии опубликовал в официальной газете "Коммунист", выходившей в городе Буйнакске, статью, в которой утверждалось, что еврейская религия предписывает пить мусульманскую кровь и что евреи разбавляют эту кровь в бочке с водой и потом продают ее. Секретарь обкома, написавший такую статью, не только не понес предусмотренного уголовным кодексом наказания, но даже, как стало известно, пошел на повышение.

В Ташкенте обвинили пожилую еврейку в том, что она пустила кровь из уха одной мусульманской девочки, чтобы воспользоваться ею в Пасху. Милиция во время обыска учинила в квартире подозреваемой форменный погром. Около месяца ее продержали в тюрьме.

В городе Маргелане (Узбекская ССР) исступленная толпа схватила еврейку Мазаль Юсупову и обвинила ее в том, что она якобы увела и убила двухлетнего ребенка в ритуальных целях. Был арестован также и ее 90-летний отец. Во время обысков разбили мебель и посуду. Работники милиции были на стороне громил, а не пострадавших.

Итак, вот она вечная клевета, вечное бесчестие гонимого народа. Недаром писал во время процесса Бейлиса известный еврейский поэт и публицист Давид Фришман в своем очерке "Песах и Пасха":

"Когда наступает весной месяц нисан, сердце мое трепещет. А вдруг снова где-то исчез мальчик? А вдруг снова в подвале еврейского дома обнаружится чей-то подброшенный труп? Не готовится ли новый кровавый навет? Не готовится ли новый погром?"

ПОЛОВИНА УТЕШЕНИЯ

Ахад-Гаам (*11)

...Среди несчастий, обрушившихся на нас за последнее время, наиболее грустное впечатление на душу каждого еврея произведет несомненно возобновление "кровавого навета". Этот омерзительный навет, как он ни стар, всегда был и останется в наших глазах совершенно новым. Со средних веков и по сей день его выделяет среди других наветов сильнейшее воздействие на дух народа не только там, где навет возведен, но и в самых дальних уголках, куда только добралась весть о нем.

Я сказал "на дух народа", потому что я вижу корни этого явления не во внешних факторах, а именно глубоко в духе народа. В средние века еврейский народ чувствовал в таких случаях, что его судят вместе с теми несчастными, которым выпала судьба служить козлами отпущения. Тогда можно было видеть корни этого отождествления в том, что могли ведь возвести этот роковой навет решительно на всех: в те времена такая опасность была вполне реальной.

Еще лет пятьдесят тому назад, когда в мирные и спокойные дни навет в Дамаске взбудоражил страны Запада, все еще можно было подумать, что наших западных братьев, только недавно сбросивших рабство и обретших свободу, побуждало к бурным протестам их стремление постоять за свою честь и за свои права.

Однако в наши дни опасность обобщения не столь уж велика, в особенности для далеких общин; с другой же стороны, мы уже привыкли относиться хладнокровно к любым оскорблениям, и стремление постоять за свою честь нас уже не так воодушевляет.

Если же нас по-прежнему потрясает весть о новом "кровавом навете" и чувства решительно всех вырываются наружу со всех сторон в едином порыве сбросить с себя эту нечисть, то это доказывает, что не страх и не забота о внешних приличиях двигают нами, а именно дух народа подает тут свой голос, именно он пробудился и будит. Потому что, если мы во всем остальном дошли уже до той степени, о которой так метко сказал наш мудрый "Наси": "Плоть покойного не чувствует скальпеля", то здесь "скальпель" задевает не только "плоть", но и до души добрался...

Однако "нет худа без добра", то есть без полезного урока. Даже из того страшного несчастья, о котором мы сейчас говорим, тоже можно извлечь полезный урок. И мы, которые не властны над своей судьбой и которым независимо от нас самих выпадает на долю как хорошее, так и дурное, должны извлекать из постигающих нас бедствий тот полезный урок, который скрыт в них, находя в этом хотя бы половину утешения.

...В прежние века оскорбления которыми нас осыпали другие народы, совершенно не задевали нашу внутреннюю душевную чистоту. Наши предки хорошо сознавали свои достоинства и не обращали никакого внимания на "общее мнение" о них внешнего мира. Они считали всех тех, кто придерживался этого мнения, вполне чужими и в корне отличными от них людьми, с которыми их не связывало решительно ничего. В те времена еврей мог выслушать спокойно обвинения в любых, даже самых страшных грехах, обвинения, которыми осыпало нас мнение народов, и не испытывать при этом ни малейшего стыда, никакого внутреннего унижения. Ибо какое ему было дело до того, что думают о нем и его достоинстве "чужие"? Оставили бы лишь в покое! Однако в наши дни дело обстоит уже не так. Теперь "наш мир" значительно расширился, и европейское общественное мнение действует на нас сильнейшим образом во всех областях жизни. И так как мы не отмежевываемся больше от "всего" общества, то нас волей-неволей поражает тот факт, что нас отмежевывают от общества. Один русский писатель простодушно спросил меня на днях:

- Коли весь мир ненавидит евреев, то разве может быть, чтобы весь мир был неправ, а одни евреи - правы?

Вот этот вопрос закрадывается сейчас и в душу кое-кого из наших братьев:

- Как же мы можем утверждать, что все те дурные свойства и дела, которые весь мир приписывает евреям, не более как "вздор"?

...Нужно, стало быть, найти какой-нибудь способ, чтобы освободить себя от влияния "общего мнения" касательно свойств и нравственного достоинства евреев; чтобы мы не стыдились самих себя и не думали, что мы на самом деле хуже всех на свете; чтобы мы не стали со временем такими, какими нас видит чье-то воображение.

Этот способ предоставляет нам само "общее мнение" в виде "кровавого навета". Этот навет - единственный среди всех других, по поводу которого какое угодно "общее согласие" не заставит нас усомниться: может ли это быть, что "весь мир неправ, а мы одни правы"? Этот навет зиждется на чистейшей лжи, и нет у него ни малейшего шанса ссылаться на какое-нибудь "неверное обобщение". Каждый еврей, который воспитался среди своего народа, знает несомненно и твердо, что среди всех евреев нет ни одного, который употребляет в пищу кровь, чтобы угодить Богу. Вот эту-то нашу твердую уверенность в ошибочности "общего мнения", обновляющуюся время от времени в результате возобновления кровавого навета, мы должны твердо хранить в своей памяти, и она-то и поможет нам выкорчевать из нашей души тенденцию подчиниться авторитету "всего мира" также во всем остальном. Пускай весь мир говорит что угодное наших нравственных изъянах; мы-то знаем, что все это "согласие" основывается на массовом отсутствия логики и лишено какой бы то ни было научной базы. Ибо кто так хорошо, как мы, знаком с самыми глубокими закоулками нашего духа и знает "еврея" таким, каков он на самом деле? Кто поставил на чашу весов евреев и нееевреев, сходных с первыми во всем остальном: купцов с купцами, гонимых с гонимыми, голодны; с голодными и т. д., кто взвесил всех их на весах разума и установил, что чаша весов склоняется в какую-нибудь одну сторону?

- Может ли это быть, что одни евреи правы?

Очень и очень может быть, и кровавый навет является лучшим доказательством. Ведь тут-то евреи чисты и невинны как сами ангелы. Еврей и кровь! Разве есть что-нибудь на свете, что так противоречило бы друг другу, как эти два понятия? И тем не менее... 1893г.

Далее

Ваша оценка этой темы
1 2 3 4 5
           
гост р 55525 2013 тут