 |
Перед Вами электронная версия книги «КНИГА ОСНОВ» р. Йосеф
Альбо, изд-во "Амана".
Подробнее об ее издании и возможности приобретения – здесь.
Zip-файл >>
Р. Гедалья бен Шломо-Залман Липшиц*
-----------------------------
* Имена, отмеченные звездочкой, см. в алфавитном указателе имен в конце книги.
-----------------------------
С тех пор, как я себя помню, я всегда размышлял, для чего Всевышний создал человека
на земле: для тяжелого труда он родится, и все дни его жизни - дни боли и слез.
Решил я, что прав Когелет, говоря, что нет человеку никакой выгоды от всего
его труда под солнцем, что чтение книг - пустое занятие, только изнуряющее тело.
И тогда остановился я в изумлении перед зрелищем бессмысленного тяжелейшего
труда, которым занято человечество на просторах земли, не получая от этого для
себя никакой выгоды /.../.
Однако, без устали размышляя об этом, я пришел к выводу, что единственное благо,
доступное человеку в этом мире, - Б-гобоязненность, занятия Торой, чтобы вернуть
Творцу свою душу чистой, незапятнанной. И что именно поэтому закончил Когелет
свою книгу такими словами: "Конечный вывод понятен: Б-га бойся и заповеди его
соблюдай, ибо в этом - весь человек /.../".
И вот, поняв это, я задумался о своем поведении и вернулся на путь Торы и исполнения
заветов Творца. Я сосредоточил свой разум на изучении Его путей и того, в чем
состоит служение Ему, найдя поддержку в словах царя Давида: "Знай Б-га отца
твоего и служи Ему полным сердцем" - сначала "знай", а потом "служи". И поскольку
говорят наши мудрецы: "Тому, кто приходит очиститься, помогают с Небес", - Всевышний
сделал так, что попала мне в руки "Книга основ", написанная раби Йосефом Альбо
(благословенна память о праведнике!). Я увидел, что все слова его внушены Б-жьим
духом, что они поднимаются в горние выси и вместе с тем оказывают свое воздействие
здесь, на земле, наставляя человека на путь веры в Б-га и служения Ему и пробуждая
в нем стремление к возвышенному, стремление уподобиться ангелам. И чтобы сохранить
в моей памяти все, о чем говорит эта книга, я читал ее много раз - пока вся
она не оказалась запечатленной на скрижалях моего сердца. Так я приблизился
к пониманию того, в чем состоит истинное служение Всевышнему, а те места в книге,
которые казались мне не вполне понятными, я, по мере своих способностей и с
помощью Небес, постарался так разъяснить, чтобы их истинный смысл стал доступен
любому. И, памятуя изречение мудрецов наших, предостерегающих не забывать изученное,
я записал это все и спрятал, дабы использовать в час нужды.
Однако потом я увидел, что очень многие люди, мои сверстники, тоже ищут пути,
на которых можно познать, в чем состоит истинное служение Б-гу, и для этого
часто обращаются к книге р. Йосефа Альбо, так как она в большей степени, чем
другие сочинения, является путеводителем в служении Всевышнему. И я обнаружил,
что те, кто обращались ко мне за разъяснениями трудных мест в этой книге, преуспевали
более других, потому что я открывал им записанное мною прежде. И я видел, что
они воспринимали мои слова как высшее откровение. Хотя сам я не видел в моих
заметках ничего особенного, хотя мне они вовсе не казались открытием чего-то
нового, им они нравились чрезвычайно /.../.
И тогда мое сердце стало побуждать меня, обольщать меня, подстрекать меня, говоря:
"Ты, сын человеческий, конечно, знаешь, что достижение совершенства человеком
зависит прежде всего от того, познал ли он себя сам. Прежде всего, необходимо
осознать, чего не хватает тебе, и приложить все усилия для достижения этого.
Но вместе с тем нельзя быть настолько жестоким, чтобы отказываться поделиться
с другими теми знаниями, которыми сам владеешь /.../. Поэтому пристало тебе
- более того, ты обязан - уделить от своего духа твоим товарищам, равным тебе,
и даже тем, кто ниже тебя. И тогда их заслуги умножат твои собственные, и слух
о тебе вознесется к Всевышнему, словно дым жертвоприношения, обращая к тебе
благосклонность Его на всю твою жизнь, как в этом мире, так и в грядущем. Заслуги
твои постоят также за сыновей твоих и за все потомство твое до скончания века!"
"Не думай, - убеждало меня мое сердце, - что ты молод* и разумом не силен, что
только, соблюдая приличия, товарищи твои называют тебя своим учителем, что тебе
не пристало драпироваться в чужой плащ и высказывать свое мнение о вещах таинственных
и высоких - это возможно лишь при непосредственной помощи свыше /.../. Даже
если допустим, что все это правда - но ведь также правда, что в момент написания
твоего комментария ты и не помышлял о пользе его для тех, кто стоит выше тебя.
Ты думал: будет достаточно, если он принесет какую-то пользу тебе и твоим сверстникам,
если он послужит костылем для хромого... Поверь, если намерения твои будут совершенно
бескорыстными, обращенными только к Всевышнему, жребий твой будет отрадным.
Ты принесешь радость тем, кто устал от бесплодного труда и пал духом. Если все
твои надежды ты возложишь на одного Всевышнего, Он спасет тебя от всех заблуждений
и промахов, и, словно жертвоприношение, твой труд искупит все твои грехи и проступки!"
-----------------------------
*Во втором предисловии к своему сочинению р. Гедалья бен Шломо-Залман говорит,
что ему было тогда 26 лет. (Прим. пер.)
-----------------------------
И, в конце концов, я поддался на уговоры сердца моего, собрался с силами и укрепил
свой дух. Я взял свои заметки и привел их в порядок, отбросил ненужное и дополнил
необходимое - так что сочинение мое уподобилось муке, просеянной через семь
сит. И чтобы упростить задачу тому, кто заинтересуется им, я разделил его на
две части. Первая - это разъяснение намерений автора "Книги основ" в ней вы
не найдете ничего, кроме того, что необходимо для правильного понимания его
слов. Вторая же часть непосредственно не связана с проблемами, обсуждаемыми
автором "Книги основ", а, так сказать, дает им более прочную опору - слова его
становятся более ясными в свете цитат из Торы и изречений мудрецов наших, приводимых
в этой части моего сочинения. Иногда вы найдете там и полемику с автором "Книги
основ"! Например, там, где он спорит с Рамбамом, а я защищаю последнего и разъясняю
истинный смысл его слов, и т.д.
И, поскольку раби Йосеф Альбо разделил свою замечательную книгу на три составные
части - "Основы", "Корни" и "Ветви", а для самой книги избрал лишь название
"Основы", я решил озаглавить две части моего сочинения, так же как и автор,
- а именно: "Корни" и "Ветви"... И поскольку вместе с моим комментарием "Книга
основ" может быть уподоблена совершенному дереву, в котором есть все - и ствол,
и корни, и ветви, - то есть все, что нужно для его жизни в соответствии с намерениями
автора, - я назвал мою книгу "Цветущее дерево", так как теперь это дерево посажено
на месте, достойном его, у источников, обильных водой, и обеспечено всем, чего
требуют природа его. Как сказал поэт: "И будет он словно дерево, растущее у
потоков вод, которое плод свой дает во время свое и лист, чей не вянет..."
Элиэзер Швайд
Биографические данные
О жизни раби Йосефа Альбо, автора "Книги основ", нам известно крайне мало.
Он родился примерно в 1380 г., умер - в 1444 г. жил в христианской части Испании,
был раввином в г. Дарока в Арагоне и г. Сория в Кастилии. Он учился у раби Хисдая
Крескаса* - духовного вождя арагонского еврейства, одного из оригинальнейших
и смелых мыслителей среди тех, кем славится еврейское средневековье, хотя непосредственное
влияние его идей на философско-теологическую систему р. Йосефа Альбо весьма
незначительно. Еще нам известно (и это очень важно для понимания исторического
фона, на котором появилось его сочинение), что он принимал участие в большом
диспуте между представителями еврейской общины и выкрестом Йошуа Аллорки, состоявшемся
в 1413-1414 гг. в присутствии папы римского в г. Тортоса.
Диспут в Тортосе
Событие это - в высшей степени важное во всей истории евреев христианской
Испании. Диспут был организован вскоре после страшных погромов 1391 г., опустошивших
большинство еврейских общин Кастилии и Арагона. Ему предшествовал целый ряд
публичных диспутов между евреями и христианами, издание книг о них, как теми,
так и другими, непрекращающихся подстрекательств к погромам (и время от времени
их осуществление) в течение всего XIV столетия. Этими средствами католическая
церковь стремилась раздробить еврейство Испании и привести его - по доброй воле
или насильно - к церковной купели. Несмотря на то, что к началу XV в. эта цель
в немалой степени была достигнута - влияние раввинов на еврейскую массу крайне
ослабело, ее приверженность вере отцов дала многочисленные трещины, а будущее
представлялось беспросветным, - диспут в Тортосе неожиданно выявил, что религиозное
и общественное сознание испанского еврейства все еще находится на значительной
высоте.
Христианская сторона старалась доказать, что и из текста Священного Писания
и даже из высказываний наших мудрецов ясно следует, что принятие христианства
- священная обязанность каждого еврея. Иными словами: что верное следование
еврейской религии непременно приводит к крещению. Но аргументация сводилась,
в основном, к ругани и поношению иудаизма. Однако евреям не разрешалось высказывать
какое-либо мнение, оспаривающее основы христианства, сколько-нибудь полно излагать
свою точку зрения и обосновывать ее. Евреям было дано лишь право защищаться
и отвечать на задаваемые вопросы, и они мастерски использовали это право, время
от времени даже отваживаясь на осторожное нападение. Однако подобные выходы
за пределы навязанных рамок были лишь отдельными вспышками пламени, все время
подавляемого страхом. Еврейская сторона вышла из диспута с ощущением поражения,
что немедленно вызвало в еврейской массе острое чувство горечи, а в среде еврейских
интеллектуалов - отчаяние и пораженческие настроения.
"Книга основ" была написана непосредственно после диспута в Тортосе. Она явилась
попыткой выявить непоколебимые основы еврейской религии и одновременно дать
ответ на утверждения христианской стороны в диспуте - утверждения, которые в
том поколении превратились в насущные проблемы, от разрешения которых зависело
само существование испанского еврейства.
Исторический фон
Какие же пути привели к такому положению дел?
После относительного расцвета, пережитого испанским еврейством в ХШ в., с приходом
XIV в. начался спад. Правда, сначала он был незаметен: по-прежнему при королевских
дворах Кастилии и Арагона находилось немало евреев - влиятельных царедворцев,
откупщиков налогов, врачей и ученых, некоторые из которых были выдающимися личностями,
обладавшими сильным влиянием. Не раз им удавалось принести значительную пользу
еврейской общине. Однако экономическое и политическое положение евреев неуклонно
ухудшалось. Все заметнее становился разрыв между богатством немногочисленных
одиночек и нищетой еврейских масс, задавленных непосильными налогами и всевозможными
поборами. Особенно пострадали евреи Кастилии в результате войны между претендентами
на престол, продолжавшейся несколько лет. Как всегда в подобных случаях, лишившись
покровительства короля, евреи оказались беззащитны перед любителями легкой наживы
и толпой, подстрекаемой попами. Все это привело к катастрофе 1391 г.
Экономические и политические потрясения отразились и на внутренней жизни
еврейского общества
Между богачами, близкими к королевскому двору, и примкнувшими к ним интеллектуалами,
с одной стороны, и общей массой евреев, возглавляемой раввинами, - с другой,
отношения становились все более и более натянутыми. Это выразилось в ожесточенной
борьбе за власть в еврейской общине, причем состоятельный класс постоянно обвинялся
в нарушениях Галахи, распущенном и пустом образе жизни, а интеллектуалы - в
тайном или явном безбожии. В результате внешних потрясений и внутреннего раскола
еврейская община утратила ряд своих прежних привилегий и не могла более защищаться
от нападений погромщиков. Высший слой еврейского общества, постоянно соприкасаясь
с испанской знатью, усваивал ее взгляды и старался подражать ее образу жизни.
Научная и философская мысль все больше и больше сосредоточивалась на материальной
стороне жизни человека, оставляя в стороне его духовную жизнь. Критерием для
оценки личности являлся только материальный успех. Поэтому, когда давление извне
стало особенно сильным, эти круги еврейства не смогли устоять перед испытанием
и изменили своей вере - несмотря на то, что по своему мировоззрению они от христианства
стояли намного дальше, чем от оставленного ими иудаизма.
Эта малочисленная кучка богачей и интеллектуалов была правящей верхушкой еврейской
общины, поэтому распад ее не только уничтожил сохранявшуюся еще общественную
структуру, но и порождавшееся ею чувство стабильности, уверенности. Больше того,
- еврейская община лишилась всякого политического руководства, способного представлять
ее интересы перед христианскими властями и защищать их. И случилось это именно
в такой момент, когда необходимость в умелом и гибком руководстве достигла остроты
вопроса жизни или смерти.
С другой стороны, широкие массы евреев все глубже и глубже погружались в бездны
невежества и отчаяния. Время от времени вспыхивали мессианские надежды, грозившие
не меньшей опасностью, нежели социальные и экономические искушения. Во-первых,
крушение этих надежд каждый раз вызывало новый взрыв разочарования, горечи и
ожесточения во-вторых, они каждый раз были связаны с попытками разрушения тесных
рамок Галахи, ассоциирующихся с безрадостной жизнью в галуте и потому, якобы,
могущих исчезнуть с приходом Избавителя. Легко видеть, что эти представления
были на руку христианским попам и охотно культивировались ими. В результате
в среде широких масс исподволь нарастало стремление освободиться от своего еврейства
как выражение стремления освободиться от своего бедственного положения. В отдельных
случаях - правда, достаточно редких, - это стремление приводило к крещению сознательному,
по доброй воле. Таким парадоксальным образом, с диаметрально противоположных
друг другу сторон испанскому еврею угрожали одни и те же опасности.
Идеологические споры в XIV в.
Буря идеологических споров, начавшаяся в XIII в. также внутри еврейства
и оказавшая сильнейшее влияние на еврейскую религиозную мысль вплоть до XV в.,
прекрасно иллюстрирует те особенности социально-политической жизни испанского
еврейства, о которых говорилось выше.
В еврейской мысли той эпохи выделялись два противоположных друг другу течения:
аристотелизм, ведущий свое начало от школы Рамбама и, главным образом, привлекавший
умы тех интеллектуалов, которые были близки к придворным кругам, и кабала, развившаяся
в XIII в. в Провансе и Арагоне и превратившаяся усилиями Рамбана и его учеников
в достояние тех, кто был предан Торе и не принимал мнения радикалов - толкователей
книги "Морэ невухим". Однако, как и всякая схема, это разделение очень далеко
от точного отображения действительности. На самом деле в каждой из этих школ
были представители, цели которых очень отличались друг от друга, в то же время
между представителями противоположных течений существовали очень прочные связи.
Но в самом общем виде эта схема все же верна.
Что именно было камнем преткновения в споре этих двух направлений? Сосредоточимся
на споре, разгоревшемся вокруг "Морэ невухим". Противники этой книги утверждали,
что их оппоненты - лицемеры, не верящие на самом деле ни в сотворение мира из
ничего, ни в то, что Всевышний обладает волей и сообщает ее людям, и, следовательно,
отрицающие как Синайское откровение и возможность чудес, о которых говорит Тора,
так и принцип воздаяния за поступки человека, бессмертия души и воскресения
из мертвых. В сущности, их воззрения заимствованы у Аристотеля, который видел
окончательное совершенство человека в развитии его разума и отрицал пророчество
и Б-жественные заповеди. В свою очередь, адепты "Морэ невухим" обвиняли своих
противников в элементарном невежестве, ведущем к материализации Всевышнего,
искажению истинного смысла Торы и заповедей и, в конечном счете, к замаскированному
идолопоклонству.
Если представить себе эту полемику на фоне социально-политической обстановки,
о которой говорилось выше, легко понять, какие опасности таились в этом, на
первый взгляд, отвлеченно-философском споре. Следует учесть также, что именно
в это время спор между иудаизмом и христианством приобрел особенно ожесточенный
характер. Сказанного достаточно, чтобы понять, почему крупнейшие авторитеты
Торы отмежевывались как от философии, так и от кабалы, выдвигая взамен лозунг
простого, чистосердечного благочестия, ограничиваясь лишь рамками того, о чем
буквально говорится в Торе, и видя идеал в тщательном исполнении мицвот как
Б-жественных повелений человеку.
Обоснование принципов еврейской религии
Во второй половине XIV в. учащаются попытки дать новое теологическое обоснование
принципам иудаизма. В их характере нетрудно усмотреть косвенное (а иногда и
прямое) влияние христианской теологии - врага, которому было необходимо противопоставить
настоящую теоретическую систему. Наиболее смелой и оригинальной попыткой такого
рода является книга учителя р. Йосефа Альбо, раби Хисдая Крескаса "Ор Гашем"
("Б-жий свет"). Книга эта - последовательная критика аристотелевской "Физики",
не оставляющая камня на камне от каждого из пунктов этой философской системы.
Р. Хисдай поставил перед собой цель подорвать авторитет Аристотеля, считавшийся
неоспоримым, и доказать, что средствами человеческого разума в лучшем случае
можно доказать лишь существование Б-га - но познание Его воли и Его атрибутов
недостижимо никаким другим путем, кроме Б-жественного откровения.
В этой книге р. X. Крескас сформулировал основные принципы иудаизма и изложил
их в порядке важности для воплощения Торы в реальной действительности. Сначала
приведены принципы, неприятие которых означает отрицание всей Торы целиком:
1) всеведенье Б-га, 2) Его наблюдение над созданиями, 3) Его всемогущество,
4) пророчество, 5) свобода выбора у человека, 6) наличие конечной цели Творения.
Затем идут принципы, основанные на Торе, но отрицание которых не является отрицанием
всей Торы: 1) сотворение мира из ничего, 2) бессмертие души, 3) воздаяние человеку
за добро и зло, 4) воскресение мертвых, 5) вечность Торы, 6) истинность пророчества
Моше-рабейну, 7) урим ветумим, 8) приход Машиаха. И, наконец, перечисляются
верования, основанные на Торе, но в которые верить необязательно: 1) вечность
Вселенной, 2) множественность миров, 3) признание небесных тел живыми, 4) влияние
небесных тел на поведение человека, 5) сила амулетов, 6) существование нечистой
силы, 7) перевоплощение душ, 8) бессмертие души ребенка, не достигшего возраста
"бар-мицва", 9) Ган-Эйден и Гейгином.
Легко увидеть существенное различие между этой системой принципов иудаизма
и той, которую дает Рамбам в своем комментарии к Мишне, к гл. 10 трактата "Сангедрин".
Р. X. Крескас вообще не упоминает веру в существование Б-га, в Его нематериальность
и вечность в качестве принципов иудаизма, считая их философски доказуемыми.
Наоборот, он перечисляет множество таких верований, которые Рамбам не признает
принципиальными и даже отрицает некоторые из них. Короче говоря, р. X. Крескас
утверждает, что основа иудаизма - это Б-жественное откровение, и если он не
отрицает возможность познания человеческим разумом сформулированных им принципов,
то, во всяком случае, он не ставит их в зависимость от интеллектуального доказательства,
а основывает их только тем, что можно вывести из Торы.
Смелый философский труд р. X. Крескаса не оказал в свое время заметного влияния:
его современники не были готовы принять столь сокрушительную критику Аристотеля.
Однако его попытка сделать единственной основой иудаизма Б-жественное откровение
чрезвычайно показательна для тогдашнего направления мысли религиозной еврейской
философии: нечто подобное мы находим и у рабейну Нисима бен Реувена Герунди
(Гарана*), учителя Крескаса в Галахе, и у раби Ицхака бен Шешета (Рибаша*),
и у его младшего современника раби Шимона бен Цемаха Дурана* (Рашбаца), сочинения
которого оказали решающее влияние на формирование теории р. Й. Альбо. Р. Шимона
Дурана по праву следует назвать наиболее выдающимся представителем этого направления
религиозной мысли, оказавшим самое сильное влияние на еврейскую религиозную
философию позднего средневековья.
Теория принципов иудаизма р. Й. Альбо
Как признают все исследователи системы р. Йосефа Альбо, в целом она носит
эклектический характер и почерпнута из многочисленных источников - как еврейских,
так и нееврейских. Среди еврейских предшественников Альбо - рав Саадия-гаон*,
раби Йегуда Галеви, раби Аврагам Ибн-Эзра, Рамбам и Рамбан, Гаран, раби Хисдай
Крескас и раби Шимон бен Цемах Дуран. Что же касается нееврейских источников,
то на первое место следует поставить Аристотеля и его арабских комментаторов
- таких, как Ибн-Сина* и Ибн-Рошд*, а также их противника Аль-Газали*. Следует
отметить также, что, борясь прямо или косвенно с христианскими теологами, Альбо,
тем не менее, тоже испытал их влияние.
Выше уже отмечалось различие между р. X. Крескасом и Рамбамом в вопросе об основных
принципах иудаизма. Подобное отличие существует также между Рамбамом и Альбо,
однако в иной плоскости. Чтобы яснее понять своеобразие подхода Альбо, нам придется
вернуться к системам Крескаса и Рамбама.
Сформулировав принципы иудаизма в своем комментарии к Мишне, Рамбам вернулся
к ним и более подробно разъяснил их в начале своего фундаментального труда "Мишне
Тора". Он хотел дать ясное и понятное изложение их в виде четко сформулированных
законов, обязательных для каждого еврея. Даже если и невозможно провести знак
равенства между мышлением философа и простого еврея, в основе 13 принципов Рамбама
лежит полное отождествление мировоззрения философии с истинным смыслом слов
Торы. В сущности, эти 13 принципов призваны привести каждого, кто будет им следовать,
к духовному совершенству. А что можно назвать духовным совершенством? Это -
знание вечной истины: той, которую постигают философы, и той, которая, согласно
Рамбаму, обеспечивает человеку удел в будущем мире. И непременным условием этого
является принятие всех этих 13 принципов - даже тем человеком, который не в
состоянии понять их во всей полноте.
В противоположность Рамбаму Крескас выдвинул в качестве первоосновы иудаизма
Б-жественное откровение. Естественным следствием этого явилось создание системы
принципов вне связи с философией, но основанной исключительно на Торе и на том,
о чем она говорит буквально или только намеком.
Р. Йосеф Альбо пошел третьим путем - в известной степени, промежуточным, равно
удаленным и от пути Рамбама, и от пути Крескаса. Альбо не удовлетворяется ни
системами принципов своих великих предшественников, ни самими принципами. В
противоположность 13 принципам Рамбама и 6 главнейшим принципам Крескаса Альбо
выставляет всего 3 принципа: существование Б-га, Б-жественность Торы и наблюдение
Всевышнего над Его созданиями, наказывающего или вознаграждающего их за их поведение.
Это, по мнению Альбо, необходимые и достаточные основы, на которых зиждится
Тора, и если убрать любой из них, Тора не сможет устоять. Из этих трех принципов
выводятся другие, которые Альбо классифицирует как "корни", "ветви" и производные
верования. В этом - принципиальное различие между системами Рамбама, Крескаса
и Альбо. Последний не включает в свою систему основные проблемы теологии как
таковой, но и не выдвигает в качестве основных принципов то, что следует из
Торы. Безусловно, все слова Торы он признает абсолютной истиной, которую мы
обязаны тщательно изучать как самостоятельную систему, построенную на первых
трех допущениях. Однако только за этими тремя признается право называться принципами
в полном смысле этого слова. Можно сказать, что Альбо строит свою теорию религии
по образцу научной теории: его цель - изучить внутреннюю взаимосвязь между тремя
первичными элементами ее и строго последовательно, нигде не нарушая логическую
связь, вывести из них следствия и результаты ("корни" и "ветви"), делая невозможным
возникновение противоречий или парадоксов.
С этой точки зрения система Альбо сближается с системой Рамбама - хотя последний
далек от того, чтобы, формулируя свои принципы, выставить на первый план метод
научной систематизации. Однако в другом аспекте Альбо очень удаляется от Рамбама
и, напротив, приближается к Крескасу: когда он заявляет, что три элемента, на
которых он строит свою теорию религии, не выводятся из каких-либо предшествовавших
теорий и не опираются на них (в противоположность тому, как, например, метафизика
заимствует свои основные понятия из физики и основывается на них). Кроме принципа
существования Б-га, который может быть доказан интеллектуально (хотя, конечно,
верующий не нуждается в подобных доказательствах), принципы Альбо основываются
на очевидности, порождаемой непосредственным опытом, подобно аксиомам, не требующим
доказательств. Итак, его теория религии - совершенно самостоятельная, основанная
на вере в Б-жественное откровение, подтверждаемым историческим опытом. И еще:
в противоположность и Рамбаму, и Крескасу Альбо, строя свою теорию на самой
широкой научной основе, самым тщательным образом выверяет границу, отделяющую
область его исследований от областей смежных наук. Так, с одной стороны, он
начинает не с принципов еврейской религии, а с основных принципов религии вообще
и лишь потом обращается к иудаизму как к примеру истинной религии, хотя и допускает
возможность существования других религий - как истинных (религия Адама, религия
Ноаха, религия праотцев), так и ложных (христианство и ислам). С другой стороны,
Альбо тщательно исследует различие между "Б-жественным законом", основанным
на откровении, и законами "естественным" и "конвенциональным", источник которых
- человеческий разум, осмысливающий жизненный опыт человека. (Правда, у Рамбама
мы находим рассуждения об отличии закона, устанавливаемого пророком, от законов
государственных, однако анализ Альбо гораздо более детальный и точный - причем,
в отличие от Рамбама, он связывает этот вопрос с проблемой выявления принципов,
на которых основывается религия).
Идя этим путем, Альбо желал спасти авторитет Торы, не уклоняясь безмолвно от
спора об истинности ее основ. Он предложил четкий критерий, опирающийся на разум
и на опыт, позволяющий выявить достоверные различия между иудаизмом как религией
истинной и христианством и исламом - как религиями ложными.
Категории "вера" и "милость Всевышнего" в учении Альбо
Альбо удалось своей книгой создать совершенно определенный литературный
жанр, нисколько не поступаясь при этом глубиной теологического анализа. Тем
самым он создал нечто новое, оригинальное, оказавшее заметное влияние на все
развитие средневековой религиозной еврейской философии. Анализируя труд Альбо,
совершенно необходимо постоянно сравнивать его с трудами Рамбама. И есть один
аспект, в котором различие между ними выявляется особенно ярко. Позиция Альбо,
непримиримого борца против христианства, определяется очень четко при рассмотрении
роли, которую выполняют в его теории два понятия: категория "вера" и категория
"милость Всевышнего".
Согласно Альбо, каждый человек предназначен для достижения двойного совершенства:
естественного и сверхъестественного. Первое дается ему просто в силу того, что
он - человек и одарен силами, необходимыми для достижения этого. Однако, кроме
того, перед человеком поставлена еще одна, более высокая цель, для достижения
которой человек черпает силы не в себе самом, а получает их от своего Создателя.
Анализируя любое создание Творца, мы убеждаемся в Его доброте: только добротой,
милостью Всевышнего можно объяснить тот факт, что Он ниспосылает Свои дары тем,
кто вовсе не достоин этого. Во "Введении к "Книге основ" Альбо иллюстрирует
это положение на примере геометрического совершенства медовых сот, которые,
без всякого сомнения, не являются свидетельством природной одаренности пчел.
В самой же книге Альбо придает этой идее статус основополагающего принципа в
учении о человеке и о государстве и именно на ней строит теорию пророческого
откровения. Естественное совершенство человека, как говорят философы, состоит
в познании истины, потому что качеством, отличающим человека от всех прочих
созданий Всевышнего, является разум. Однако вечное блаженство в будущем мире
- более высокая ступень совершенства, для достижения которой разум бессилен,
и здесь на помощь человеку может прийти только Сам Творец.
На основании этого легко выявляется различие между функциями "естественного"
закона и закона "конвенционального", порождаемых человеческим разумом и ведущих
человека к "естественному совершенству" с одной стороны, и с другой - предназначением
"Б-жественного закона", открываемого человеку свыше и ведущего человека к тому
совершенству, которое может дать ему лишь Творец. Отсюда неизбежно следует различие
между Альбо и философами типа Рамбама в трактовке пророчества: в то время как
те необходимым условием для достижения пророчества видят интеллектуальное совершенство
("естественное совершенство" человека), Альбо считает причиной пророчества лишь
доброту Всевышнего, давшего человеку заповеди, которые тот не в состоянии создать
собственным разумом. Только благодаря этим заповедям, человек может достичь
того высшего совершенства, которое предназначено ему его Творцом. Здесь ясно
проявляется попытка Альбо превзойти идеал философии - интеллектуальное совершенство
человека, отождествляемое Рамбамом с истинным служением Всевышнему, и заменить
его служением в буквальном смысле этого слова, то есть совершением определенных
действий ради достижения какой-то цели. Но у Альбо эти действия отнюдь не рассматриваются
только как вспомогательные средства.
Альбо подчеркивает, что дарование Торы есть проявление особой милости Всевышнего
и тем самым вносит новый смысл в понятие "вера", отделяя его от понятия "достоверное
знание", достигаемое разумом путем доказательств. Согласно Рамбаму, например,
"вера" отождествляется со "знанием", добываемым опытным путем. "Вера" истинна,
если она подкрепляется разумными доказательствами, в противном случае - она
ложная. Разумеется, в этом нет внутреннего противоречия только в том случае,
если принять, что истина пророческая - это та же самая истина философов, только
иначе названная. Однако если допустить, что Тора открывает нам истину и заповеди,
априори превосходящие интеллектуальные возможности человека, то из этого неизбежно
следует изменение смысла понятия "вера". И действительно, Альбо определяет "веру"
как признание истины, находящейся выше всех доказательств, и признание этой
истины опирается или на непосредственное откровение Б-га, или на знание о Нем.
Отсюда вовсе не следует, что "вера" не поддается какой бы то ни было проверке
разумом. Наоборот, Альбо в качестве непременного условия выставляет требование,
чтобы "вера" не противоречила тому, что доказывается разумом, и чтобы истинность
предания поверялась надежностью его передачи. Однако в противоположность рационализму
Рамбама, Альбо выше всего ставит степень преданности человека тому, что недоступно
его пониманию. Более того: именно в этом (и здесь, несомненно, замечается влияние
на Альбо Кабалы) он видит достижение человеком высшего совершенства.
Представляется верным, что только на этом фоне мы способны понять, почему так
много места уделяет Альбо вопросу о том, можно ли исследовать истинность своей
религии, сравнивая ее с другой. В учении Рамбама этот вопрос вообще не возникает,
однако во времена Альбо, когда измена религии стала почти повседневностью, он
превратился в проблему исключительной остроты. Новый смысл, вложенный Альбо
в понятия "доброта" и "вера", давал силу верующему еврею устоять перед соблазнами
крайнего аристотелизма, школы Рамбама, но порождал опасность с противоположной
стороны: поскольку эти понятия играют первостепенную роль в христианстве, все
это могло показаться сближением обеих религий. Для того, чтобы эту опасность
нейтрализовать, Альбо предпринял немалые усилия для развенчания христианской
религии.
Полемика с христианством
Одним из главных двигателей творчества Альбо была полемика с христианством.
Однако из самих положений его учения о принципах религии легко возникали весьма
острые вопросы, наподобие следующих: возможно ли, чтобы существовало несколько
истинных религий если да - то чем отличаются одна от другой любая ли религия,
основанная на трех аксиомах, выдвинутых Альбо, должна считаться истинной религией,
- а если нет, то как отличить истинную "Б-жественную религию" от ложной возможно
ли внесение изменений в "Б-же